Бюджет германской авиационной промышленности вырос с 1933/34 по 1934/35 финансовый год почти в два раза, чтобы почти удвоиться в следующем финансовом году. Теперь проектировщики выходили к конвейерам со своими последними моделями, которым суждено было сыграть такую важную роль в предстоящей мировой войне. Э. Хейнкель поставил на поток средний бомбардировщик «Хе‑111» (первый испытательный полет состоялся 24 февраля 1935 г.). Ультрасовременный завод по производству модели Хейнкеля был заложен 4 мая 1936 г. в районе Ораниенбаума. Строительство шло быстро, и ровно через год с конвейера сошел первый самолет. Намечено было производить до ста «Хе‑111» в месяц. Руководство люфтваффе во главе с Герингом искало оптимальную модель истребителя для массового производства. В октябре 1935 г. в Травемюнде состоялись соответствующие испытания, и выбор пал на довольно простую в сборке модель В. Мессершмитта «Бф‑109». В Испании были испытаны истребитель «Бф‑109» и штурмовик «Юнкерс‑87», принесшие немцам небывалый успех в начальной фазе Второй мировой войны.
В январе 1933 г. рейхсвер состоял из 100 тысяч человек. Через год вермахт насчитывал уже 240 тысяч, в августе 1935 г. — 350 тысяч (плюс 48 эскадрилий люфтваффе), в сентябре 1938 г. (ко времени Мюнхенского соглашения) — 550 тысяч в сорока двух дивизиях и 243 эскадрильи самолетов (1230 боевых машин). К сентябрю 1939 г. в 117 дивизиях вермахта было 1,4 миллиона человек и 226 эскадрилий. К моменту решающего наступления на Западе немцы располагали 157 дивизиями (2,4 миллиона человек) и 2 574 танками. К роковому для нас часу, в июне 1941 г. вермахт насчитывал 180 дивизий (3,2 миллиона человек).
Процесс, начатый после поражения в Первой мировой войне, завершился. Его результатом была мощная, вооруженная новейшим боевым оружием армия, готовая к мобильной современной войне, хорошо подготовленная физически и тактически, воспитанная в духе расового превосходства, высокомерная и уверенная в успехе.
«Моя борьба» — это, по существу, немецкий вариант социал–дарвинизма, имеющего давние исторические корни в традиционной германской философии и политике. Смысл истории — борьба наций. «В конечном счете победит необходимость в самосохранении… Человечество достигло величия в вечной борьбе, и оно погибнет в случае вечного мира… Природа размещает живые существа на этой планете, все остальное — свободная игра сил. Она (природа) передает свое хозяйское право своему любимому ребенку, самому сильному в плане мужества и способностей… Наиболее сильный должен доминировать и не смешиваться со слабым, жертвуя тем самым своим величием. Только рожденный слабым может считать такой ход вещей жестоким. Желающие жить должны сражаться, а тот, кто не желает сражаться в этом мире вечной борьбы, не заслуживает права на жизнь. Если даже это звучит жестоко — такова природа вещей».
Кто же является избранным сыном природы, наиболее мужественным и способным, кому провидение дало «права хозяина» на этой земле? Арийской расе. «Вся человеческая культура, все шедевры искусства, науки и технологии, которые предстали перед нами сегодня, являются почти исключительно продуктом арийцев… — Прометея человечества, передающего божественную искру гения, горящую во все времена, освещающую ночь молчаливых тайн». Арийцы заняли это место авангарда человечества, силой отодвинув другие расы. «Первые проявления культуры были арийскими, и, встречаясь с другими более низкими народами, они подчиняли их своей воле… До тех пор, пока он (ариец) безо всякой жалости охраняет свое место хозяина, он остается не только верховным распорядителем, но и охранителем и распространителем культуры». Угрозой господству арийцев является смешение крови с другими расами. Особенно опасно такое смешение с евреями и славянами. (Напрасно учителя в школе говорили молодому Шикльгруберу, что в немцах в результате столетий общения течет, в частности, много славянской крови.) Низшей расе славян предназначено было в будущем валить лес для арийцев и добывать воду для херренфольк, расы господ.
Для Гитлера немцы — «высшие человеческие специи на этой земле», и они останутся таковыми, «если позаботятся не только о выращивании собак, лошадей и кошек, но и о чистоте своей крови». Народ, его чистота — превыше всего. «Народное государство должно служить охранителем будущего на тысячи лет вперед, в свете этой перспективы эгоизм и индивидуализм ничтожны и обречены на гибель». Неспособность прежних режимов на германской земле сохранить германскую расу чистой «похитила у нас мировое доминирование. Если бы германский народ обладал родовым единством, германский рейх сегодня безусловно был бы хозяином мира».
