— Что за катастрофа могла произойти, чтобы ты попросил Милли впустить тебя в мою комнату? Я не замужем и я не лесбиянка. Все остальное могло бы подождать пока я встану.
— Ты еще кофе не пила, а уже так нахально разговариваешь.
— Ага, а ты пришел рассказать мне о неприятностях. Потому что если мужчина говорит «Нам надо поговорить», да еще таким тоном, это значит, что он пришел рассказать о неприятностях. Может быть, подождешь пока я приму душ?
— Ну кто тебе сказал, что у меня плохие новости?
Рокси все произошедшее видела в таком свете, что любые новости могли быть только плохими.
Вчера этот человек стал частью ее самой, и теперь Роксана ломала голову над вопросом, сколько еще времени ей отпущено до того ужасного момента, когда придется расстаться с Люком. Это будет очень тяжело.
Но разве у нее есть выбор? Каждая секунда, проведенная рядом с ним, стоила любого испытания в будущем. Для Роксаны это был возврат к тому времени, когда она еще была чиста и невинна.
Их тянуло друг к другу с такой безудержной силой, как бывает разве что в подростковом возрасте.
По телу Рокси пробежала дрожь. Она только начала вспоминать, каково это быть женщиной и любить мужчину. Но все закончится сразу, как только Люк узнает, что за сокровище ему досталось. Тогда ей придется отправляться на все четыре стороны.
Но у нее останутся восхитительные воспоминания, которые помогут ей изгнать из памяти тот кошмар, того пьяницу, сказавшего ей: «Какая красотка».
Люк обязательно поможет мне избавиться от этой мерзости. Мне уже так хорошо и легко.
Люк вскинул голову.
— О чем ты думаешь?
О тебе.
— Ни о чем. Я с утра не могу ни о чем думать, пока не выпью кофе.
— Слава богу, что я его принес.
Тут Роксане в голову пришла очень неприятная мысль.
— Ты снова собрался на ком-то жениться? Если это так, не бросай меня до завтрака. Это будет несправедливо.
— Я же сказал тебе вчера. Я не собираюсь ни на ком жениться.
Но Роксана ни тогда, ни сейчас не придала особого значения этой фразе. Ей было очень неприятно, что она вмешалась в отношения между Карлой и Люком. Хотя, с другой стороны, почему это должно ее беспокоить? Барби снова захомутает его, как только Рокси выберется за пределы Редвинга.
Роксана, завернувшись в простыню, села на кровати. И тут в ее голову пришла другая мысль.
— А, ты пришел рассказать мне про машину? В мой «Порше» въехала старушка с сиреневыми волосами?
— Да нет, не про машину. — Его голос звучал устало, как будто он всю ночь провел в раздумьях. Просто надо поговорить. — Люк подошел к Рокси и поставил чашки на тумбочку. Он был в высшей степени серьезен.
— Ну, давай поговорим.
Люк повернулся к ней и посмотрел на нее так, словно хотел проникнуть в ее душу.
Роксана провела рукой по волосам. Сегодня утром у нее на голове, наверное, что-то невообразимое. Колтуны. И зубы не мешало бы почистить.
— Если ты не хочешь начать прямо сейчас, может быть, я схожу в душ?
— Давай прямо сейчас.
— Тогда почему ты никак не начинаешь? — воскликнула она со злостью.
Люк опустил руки, чтобы поправить кобуру, но сегодня он был в гражданской одежде. Пришлось положить руки на пояс. Роксана подтянула простыню повыше, чтобы скрыть улыбку. Какая забавная привычка. Этим движением он все время привлекает внимание к своему «пистолету». Роксана хихикнула.
— Тебе весело?
— Чего бы ты ни хотел мне сказать, это не может быть так трудно.
— Я не могу сосредоточиться, когда ты лежишь голая.
От этих слов Рокси воспряла духом. Люк умел явно общаться с дамами.
— Откуда ты знаешь, что я голая?
— Я тебя вчера укладывал. Поэтому я знаю точно.
— Я решила не покупать здесь ночнушку. Они все были ужасно старомодными. — Тут ей в голову пришло хорошее решение. — Раздевайся, запрыгивай ко мне. Покажешь мне свой пистолет.
— Нет, Рокси, я не хочу.
Роксана соблазнительно вытянулась на постели, одна нога до самого бедра, как будто нечаянно, показалась из-под простыни.
— Перестань.
Обнажилась другая нога. Теперь она была едва укрыта. Малейшее движение рук — и ему станут видны самые интимные части ее тела. Роксана потерла одну ногу о другую.
— Я разрешу тебе их побрить. У меня есть один приятель, гомик, он всегда просит меня, чтобы я разрешила ему побрить свои ноги. Он даже говорил, что готов заплатить мне за эту честь.
