Балкон был широкий и длинный, повсюду стояли горшки с цветами, и ночной воздух был наполнен их ароматами. То, что доктор прописал. Он придал большому удобному шезлонгу нужное положение, расстелил одеяло и положил подушку. Затем зажег свечи, которые Мей расставила всюду, где только можно.
Когда он вернулся в гостиную, мать с сыном на руках только входила туда. Не дав опомниться, Эндрю увлек ее на балкон. Одарив Мей тем, что считал самой обезоруживающей улыбкой, он объяснил:
— Я обещал парню пикник сегодня ночью. Так что придется тебе помочь мне в этом.
Мей посмотрела на него как на умалишенного.
— Что?
Эндрю показал на шезлонг, который приготовил для нее.
— Сегодня потрясающая ночь, и он просто потребовал, чтобы я устроил ему пикник. Пришлось согласиться.
Мей взглянула на кресло, на свечи, затем снова на него. В ее глазах мелькнула тень — только тень — улыбки.
— Понятно.
Он поудобнее устроил ее в шезлонге и закутал их с сыном в одеяло.
— Как я рад, что ты согласилась! Честное слово, я понимаю, что ужасно вредно во всем потакать ребенку. Но ты ведь знаешь, что это за тиран!
Она наградила его коротким смешком и расстегнула халат. Когда Алекс буквально впился в ее грудь, Мей, нагнувшись, прошептала:
— Думаю, твой папа окончательно спятил, головастик.
Эндрю подтащил поближе другой шезлонг и с удобством устроился в нем.
— Возможно. Хроническое недосыпание кого хочешь сведет с ума.
Ее волосы были распущены и в мерцающем свете свечей отливали старинным серебром. Она смотрела, как ребенок сосет грудь, с такой сосредоточенностью, благоговением и нежностью, что у Эндрю сжалось сердце.
Не глядя на него, Мей мягко произнесла:
— Спасибо за то, что ты здесь. Не знаю, что бы мы без тебя делали.
Эндрю словно ударили в поддых, и прошло немало времени, прежде чем он смог заговорить. И еще он понял, что настало время и ему проявить хоть каплю честности.
— А я не знаю, что делал бы без тебя, Мей, — тихо произнес Эндрю. — Спасибо тебе за то, что подарила мне сына.
Она подняла на него глаза, в которых блестели слезы. А улыбающиеся губы слегка дрожали, когда Мей ласково погладила головку ребенка.
— Пожалуйста.
Этой ночью Эндрю вообще не сомкнул глаз, хотя и мог себе это позволить. Мать и сын заснули в шезлонге, им было так удобно и уютно, что Эндрю не решился будить их. Сам же он шагал и шагал из комнаты в комнату, раздираемый противоречивыми чувствами.
Его жизнь превратилась в полную неразбериху, и он понимал это. Недостаток сна и смертельная усталость заглушили настойчивое сексуальное влечение. Но он оказался уязвимым в других смыслах. Может быть потому, что медленно тлевшая злость больше не защищала его. А может быть, он просто повзрослел за последние дни.
Он хотел ее. И секс здесь был ни при чем. Хотел, чтобы она была матерью его детей, помощником и партнером в делах, чтобы была с ним в хорошие времена и плохие. Он хотел видеть ее каждое утро после пробуждения, хотел спать рядом с ней каждую ночь.
Но между ними словно стояла стена, и ничто не изменится до тех пор, пока ее не разрушат. Даже и после этого, возможно, ничего не изменится. Однако он должен попытаться.
Едва Эндрю принял решение, внутри словно развязался болезненный узел, и паническое настроение покинуло его. Он вышел на балкон и смотрел на спящих до тех пор, пока первые робкие лучи рассвета не позолотили небо. И все это время чувствовал себя так, словно в его мире все, наконец, наладилось.
Было восемь часов утра, когда Эндрю приехал на работу. Несмотря на то, что в эту ночь ему удалось поспать всего лишь час, он чувствовал себя совсем неплохо. Даже почти хорошо. И причиной тому было принятое им решение: он должен начать действовать. Независимо от того, чем это обернется, нужно устранить разделяющую их преграду.
Первым делом Эндрю позвонил в цветочный магазин и попросил срочно доставить по адресу Мей две дюжины белых роз. Второй звонок был знакомому дилеру автомобильной фирмы, которому он заказал полностью оснащенный внедорожник со встроенным детским сиденьем.
Третье… У него мороз по коже пробегал, когда Эндрю думал о третьем. Настолько это было низко и коварно. Мей перестанет с ним разговаривать, если когда-нибудь узнает об этом. Но Эндрю искренне считал, что, если намерен прорвать линию обороны, ему просто необходимо быть готовым к тому, что его ожидает по ту сторону. Существовал только один способ выяснить это, не нанимая частного детектива. И тут Рут Банхилл была его единственной надеждой.
