Я изучила фотографии из статей: Виктор, угрюмый и потерянный, Диана, выглядящая опустошенной; Джоэл с безжизненным лицом. Еще там была Фелисия, сердитая и неистовая, обхватившая рукой Виктора, а рядом с ней — Сет Кениг, агент ФБР, ожидавший нас в холле этой ночью.
Хм. На фотографии он что-то говорил Фелисии, навеки запечатленный на середине фразы, его лицо за темными очками было серьезным. Заголовок гласил: «Фелисия Харт, тетя пропавшей девочки, утешает своего племянника Виктора Моргенштерна, обсуждая случившееся с агентом ФБР. ФБР предлагает местной полиции любую необходимую помощь».
— Смотри, — сказал Толливер.
Похоже, его что-то позабавило. На очередной фотографии были запечатлены мы. Мы тоже были в темных очках, я на фото повернула голову в сторону. Такая уж у меня привычка, когда я вижу камеры. Я не возражаю против того, чтобы меня фотографировали, но это не значит, что мне это нравится.
Я увидела и снимок брата Джоэла, которого звали Дэвидом. Дэвид выглядел почти клоном Джоэла, только чуточку постарше. Я не помнила, чтобы видела его в доме Моргенштернов, но, может, к тому времени, как нас туда позвали, он уже вернулся к своей работе и обычной жизни. Когда стало ясно, что ситуация быстро не разрешится, люди начали постепенно возвращаться к своей обычной деятельности.
— Проклятье, не думаю, что мы узнали хоть что-то чего не знали раньше, — пожаловалась я.
— Вероятно, ты права, — ответил Толливер. — И мы так и не позвонили в полицию.
— Если мы позвоним, они выяснят, что звонили именно мы. Вряд ли мы можем так рисковать. Они все равно его найдут. Вскоре он будет числиться пропавшим.
Ладно, это могло окончательно заклеймить меня как бессердечную особу, и меня это вовсе не радовало. Я остро сознавала, что Клайд Нанли лежит мертвый в холодной темноте. Но мертвые ведь ничего не чувствуют. Они просто ждут.
Если его не отыщут на следующий день, может, я смогу «найти» его снова. Полагаю, никто не удивится, если завтра мы отправимся на старое кладбище. То, что мы решили поехать туда среди ночи, выглядело необычно. Теперь, поразмыслив, я поняла: мы и вправду совершили необычный поступок. И в придачу глупый.
Но сокрушаться было уже поздно, и, если выяснится, что мы там были, нам придется иметь дело с последствиями.
Перед сном я долго размышляла. Случившееся с Табитой Моргенштерн теперь озадачивало меня больше, чем раньше, до того, как я нашла ее останки, присутствие призрака на могиле заставляло меня изменить все мои предположения насчет мертвых.
Да, мне было о чем беспокоиться, но я была так измучена, что уснула, не успев понять, что засыпаю.
Я редко вижу сны, но той ночью мне снились удерживающие меня руки, превратившиеся в кости. Во сне я не боялась. Но твердо знала, что это неправильно.
На следующее утро мы с Толливером завтракали и читали утренние газеты. Брат решал кроссворд. Я уже перечитала все, что смогла найти о похищении Табиты, и продвигалась в хронологическом порядке к более новым статьям об обнаружении ее тела. Я добралась до статей, выжимавших до капли все, что можно было выжать из этого факта. Там была и статья на главную тему — очень предварительная позитивная идентификация, основанная на работе с зубами. Еще одна статья о похищении, о планах семьи насчет заупокойной службы на следующей неделе, цитаты из слов горюющих дедушки и бабушки, статья о «спрятанных» кладбищах Мемфиса, и еще одна — о похищении детей в целом, со статистикой, говорившей о том, сколько детей находят живыми, сколько — мертвыми и сколько не находят вообще. У Камерон была большая компания.
Едва ли можно вообразить что-либо более страшное, чем исчезновение ребенка. Я подумала о своих младших сестрах и задрожала. Мариелла и Грейси были очень хорошенькими малышками, когда все мы вместе жили в трейлере. Я не знала, какие они сейчас, так как моя тетя и ее муж все время говорили, что девочки не хотят нас видеть. Это могло быть правдой или неправдой, но так уж сложилось. Иона и Хэнк скармливали девочкам много вранья о нас с Толливером, и мне хотелось бы это исправить. Девочки не любили меня, но я их любила.
