Обычно в таких случаях я отправляюсь на пробежку.
Сегодня не было никакого смысла заниматься бегом. Хотя после вчерашнего открытия меня все еще немного потряхивало, я определенно была в настроении пробежать пару миль или даже больше. Но если я побегу, меня начнут преследовать, и это будет невесело.
Толливер постучал в дверь спальни, и я крикнула, чтобы он вошел. Он вытирал полотенцем влажные волосы.
— Я занимался на беговой дорожке в местном фитнес-клубе, — сказал брат в ответ на мой невысказанный вопрос. — Все же лучше, чем ничего.
Я ненавижу беговые дорожки. Они заставляют меня чувствовать себя глупо. Ведь на самом деле я никуда не бегу. Но этим утром я была готова на все: мне крайне нужно было размяться.
Пока Толливер наливал себе кофе, я уже в кроссовках, шортах и футболке заходила в лифт.
В зале было несколько беговых дорожек. На одной занимался мужчина лет сорока, с темными волосами, едва начавшими седеть на висках. Он бежал с неподвижным отрешенным лицом. Мужчина встретил меня отсутствующим кивком, на который я едва ответила.
Я изучила контрольную панель и инструкции, так как могла себе представить только одну еще более глупую ситуацию, чем бег по дорожке, — если я слечу с ее дальнего края. Уверившись в понимании того, что прочитала, я начала с медленного темпа, привыкая к ощущению резины под ногами. Я ни о чем не думала, просто чувствовала, как мои кроссовки стучат по дорожке, а потом нажала на кнопку, чтобы увеличить скорость. Вскоре я развила хороший темп и, хотя находилась в помещении, никуда не падала, и чертов пейзаж ни разу не изменился, поэтому я была довольна. Я начала потеть, и постепенно пришла желанная усталость, свидетельствующая о достижении собственных пределов. Я слегка сбавила темп, потом еще раз и наконец примерно пять минут двигалась шагом.
Я смутно сознавала, что Мистер Серебряные Виски все еще в комнате, переходит от одного силового тренажера к другому, с полотенцем мотеля на шее.
Сойдя с беговой дорожки, я тут же направилась столу, на котором лежала стопка таких полотенец. Когда я вытирала мокрое лицо, мужчина спросил:
— Хорошо побегать утром, верно? Помогает начать день с хорошей ноты.
Я опустила полотенце, чтобы рассмотреть того, кто задал вопрос.
— ФБР? — спросила я.
Он невольно вздрогнул от удивления.
— Вы и вправду экстрасенс, — с довольным видом сказал он после паузы.
— Нет, — ответила я. — Или экстрасенс с очень ограниченными способностями. Вы находились здесь и тогда, когда Толливер занимался бегом?
У агента ФБР были темно-голубые глаза, которые очень внимательно рассматривали меня. Это раздражало. У него для этого имелась масса времени, пока я бегала. И он рассматривал меня не для того, чтобы решить, привлекательна ли я в сексуальном смысле, занимаюсь ли бегом, чтобы заглушить желание любви. Дело было в чем-то другом.
— Я подумал, что с вами легче будет иметь дело, сказал он. — И из вас двоих вы более интересная.
— Вы ошибаетесь.
Агент посмотрел на мою правую ногу. Верхнюю часть ноги испещряли тонкие красные линии, похожие на паутину.
Мои шорты из лайкры доходили до середины бедра, и при внимательном взгляде на правую ногу паутина была ясно видна. Эта нога время от времени меня подводила. Еще одна причина, по которой мне требовались пробежки, — чтобы поддерживать силу в ноге.
— Что с вами случилось? — спросил он. — Я еще никогда не видел таких отметок.
Агент сохранял бесстрастность.
— В меня попала молния, — ответила я.
Он сделал нетерпеливое движение, как будто уже читал об этом и только что вспомнил. А может, просто не поверил мне.
— И как же это произошло? — задал он новый вопрос.
— Я занималась прической. У меня было назначено свидание, — сказала я, смутно припоминая детали. — Конечно, я так и не пошла тогда на встречу. Удар молнии сорвал туфли с моих ног и остановил мое сердце.
— И что же вас спасло?
— Мой брат, Толливер. Он сделал мне массаж сердца и искусственное дыхание.
— Раньше я не встречал никого, в кого бы ударила молния и кто выжил бы и мог рассказать об этом.
— Таких людей немало, — ответила я и вышла в стеклянную дверь, все еще сжимая в руке полотенце.
