Прошел король по зале раз, прошел два, смотрит на девушек, свою длинную бороду поглаживает и ничего не говорит. Вдруг видит король в окно залы, что распахнулись ворота замка и въехала тележка в королевский двор. На тележке уголья наложены, а тележку везет девушка лет шестнадцати, худенькая, заморенная, смуглая, некрасивая, ну, словом, совсем, совсем дурнушка. А на плече девочки сидит белая, как снег, голубка, сидит и воркует человеческим голосом:
— Вот тебе дочь, король. Бери ее и знай, что она лучше всех этих красавиц, что собрались в твоем дворце.
Рассердился король и, несмотря на всю свою доброту, упрекнул фею:
— Хорошо же ты насмеялась надо мной, Рада, вон какую дурнушку выбрала мне в дочери!
А фея или, вернее, белая голубка снова заговорила ему в ответ:
— Постой, погоди, король. То ли еще увидишь!
Нечего делать! Велел король своим слугам взять тихонько во дворец дурнушку, приказал ей нарядиться получше и вмете со знатными девушками-красавицами ждать в парадном зале.
А сам вышел в сад, не решаясь сразу назвать своею дочерью такую невзрачную девушку. Вышел в сад и видит: у ограды сидят двое ребятишек; на них ветхие платьица, старенькие башмаки, а лица сияющие, радостные, точно в великий праздник.
— Чему вы радуетесь, детки? — обратился к ним король.
Дети никогда не видели короля вблизи и потому не узнали его.
— Мы ждем маленькую угольщицу, добрый господин, — отвечали они. — Она возит продавать уголь на королевскую кухню и всегда возвращается с полными руками всяких сладостей, которые дарит ей повар короля. И она отдает нам все до единого кусочка, добрая Мария.
— Неужели же она, такая бедная, отдает вам все? — заинтересовался король.
— Все! Она говорит, что давать во сто раз приятнее, нежели получать самой, — в один голос отвечали дети.
Король кивнул головой и пошел дальше. У ворот он увидел старую, бедно одетую женщину, которая сидела неподвижно, устремив глаза вдаль.
— Кого ты ждешь, голубушка? — обратился к ней король, очень удивленный тем, что женщина не поднялась даже при его приближении со своего места.
— Я жду угольщицу Марию, — отвечала та. — Она должна выйти скоро из дворца, куда повезла уголь на продажу. Сейчас она вернется, и мы пойдем вместе купить хлеба и мяса. Она только и работает на меня с тех пор, как я ослепла.
— Так ты слепая? — изумился король, с состраданием глядя на женщину.
— Да, добрый человек, я ослепла около трех лет тому назад и с тех пор пользуюсь услугами моей Марии, которая работает за десятерых, чтобы прокормить меня.
— Это дочь твоя, конечно? — живо заинтересовался король.
— О, нет, добрый человек, Мария мне чужая. Она круглая сирота и пришла работать на меня, узнав, что собственные дети бросили меня, не желая кормить под старость свою слепую мать…
— Но почему же, если ты так нуждаешься, почему не обратилась ты к королю? — снова спросил Серебряная Борода женщину. — Ведь король, слышно, очень охотно помогает всем беднякам.
— Ах, добрый господин, я бы и обратилась к королю, да Мария нe позволяет мне сделать этого, — ответила слепая. — Мария говорит, что стыдно просить тогда, когда есть еще силы работать, и что у нашего короля много таких бедных, которые вдвое несчастнее и беднее нас. Вот какова моя Мария! — с заметною гордостью заключила слепая.
Радостным чувством исполнилось сердце Серебряной Бороды: он понял, про какую добрую угольщицу говорили ему дети и эта слепая.
В ту же минуту легкий шорох заставил его обернуться Это шел какой-то старик, который, не узнавая короля, спросил, не видал ли он маленькой угольщицы? Король не мог удержаться, чтобы не спросить старика, почему он так интересуется угольщицей.
— Умная она девушка, очень умная, — произнес старик. — Поговорить с ней для меня, старика, большое наслаждение.
Все-то она знает, всем интересуется! Трудно другую такую сыскать. Жаль, бедная она и незнатного рода. А по уму и сердцу своему лучшей заслуживает доли, чем быть простой угольщицей.
В это время до короля донесся из дворца какой-то шум. Король подошел никем не замеченный к самому дворцу и остановился у открытого окна зала, где находились собравшиеся девушки-красавицы. Остановился и остолбенел от изумления. Куда девались очаровательные личики красавиц? Куда исчезли нежные улыбки с их розовых уст? Куда пропал алый румянец, делавший их похожими на вешние розы?
