- Пожалуй.
- Значит, знамя, принадлежащее одной семье, вас не смущает, а знамя, принадлежащее школе, представляющей сотню семей, вас смущает?
- Ха-ха-ха! - загрохотал внезапно Рудольф, поняв, что Трояновский выиграл этот маленький психологический поединок, и смех - самый достойный выход из создавшейся ситуации. - Ха-ха-ха! Уже не смущает.
Он медленно отошел от знамени, постоял у одного из шахматных столиков, за которым шло нешуточное сражение между гостями - совсем молодым и совсем немолодым, застыл перед щитом, обтянутым красной материей, на которой вытянулись в три ряда портреты членов ПБ.
- Мм... Эээ... Подобная "анфилада"...
И, хотя у него, как и большинства людей, язык несколько опережал мысль, он заставил себя с великим трудом смолчать, хотя и подумал: "У нас так выставляют фото преступников, которых разыскивает закон". Трояновский понял, что хотел сказать госдеповец и потому поспешил уйти от крайне опасной - и для него самого и для едва зарождавшихся советско-американских отношений - аналогии.
- Анфилада власти! - уточнил он.
- Да-да! - воскликнул благодарный за тонкую подсказку Рудольф. Иван махнул рукой официанту, и американец от души чокнулся с Иваном, Трояновским, Женей, Валентиной: "За вашу великолепную школу, господа!"
И стал с наслаждением пить холодное шампанское. Взял еще бокал:
- Французское! Manifique!
- Нееет! - покачал головой Женя. - Советское!
- Со-вет-ское?! Не может быть!
- Может, еще как может! - успокоил его посол.
- Велика... как эта русски... велика... лепна... - И по-английски: Да здравствует "Советское шампанское"!
Помощником мэра была средних лет женщина. Строгий темный костюм, редкие пегие волосы - модная прическа а ля Марлен Дитрих, добрые, светящиеся детским любопытством глаза. Вместе с ней приехал замдекана Учительского колледжа Колумбийского университета. Румяный, широкоплечий, копна черных блестящих волос, ниспадающих до плеч.
- Рут Клайнбух, - представилась она, вложив влажную ладонь-совочек в руку Ивана.
- Рэдьярд Клифф, - широко улыбнулся замдекана. - Можно просто Рэдьярд.
Для Ивана это были из всех пришедших на прием, пожалуй, самые желанные гости. Сразу же завязался разговор об уровнях образования: дошкольном; школьном - начальном, неполном среднем, среднем; высшем университет, аспирантура, докторантура. Иван сразу почувствовал и разницу в структурах, о чем он в общих чертах знал и раньше, когда готовился к поездке, и разнобой в терминологии, и, конечно же, определенные принципиальные расхождения. Трудность в первоначальном восприятии информации усугублялась не только слабым знанием материала. Школа частная и муниципальная, колледж и университет частные и принадлежащие штату - и отсюда все разное: учебники, учителя и профессора, программы и экзаменационные требования. И уровни знаний разные, и общего развития, и профессиональных навыков. И, конечно же, различны условия и возможности устройства на работу по завершению учебы. А такой необъятной темы "воспитание" - они не имели времени коснуться даже поверхностно. А обучение умственно отсталых детей! А обучение детей-инвалидов, глухонемых, слепых! А тема тем - подготовка учителей, как основа успеха или неуспеха всего национального образования! Да мало ли еще тем - мелких, средних, больших и громадных, которые составляют важнейшую сторону социальной жизни любого общества, если оно хочет и имеет потенциал прогрессировать - Образование и Воспитание Будущего Гражданина.
- А ведь мы знаем кое-что о ваших педагогических воззрениях, Рэдьярд посмотрел на Рут, заговорщицки подморгнул Ивану. - Знаем и в известной мере разделяем.
Иван недоверчиво, с некоторой долей иронии посмотрел на Клиффа - мол, давай, заливай, ври дальше.
- Вы убежденный последователь Иоганна Песталоцци. Особенно по душе вам его теория "Развивающего обучения", органичной связи обучения с воспитанием, а также с общим развитием ребенка. Так?
- Верно, - Иван был удивлен беспредельно. О теориях и практике великого швейцарца в сегодняшних беседах он не обмолвился ни единым словом, времени не было. И уж тем более о своем к ним отношении.
