- За дело Ильича!
Надя и Яков принесли блюда.
- Ты совершенно невозможный человек, - устало улыбаясь, сказала она мужу. - Никогда не подождешь, будто боишься, что тебя обопьют.
Стали бросил на жену сердитый взгляд:
- Вечно эти глупые упреки. Даже дома отдохнуть не дают.
Мелодично пропел дверной звонок.
- Кто бы это мог быть? - удивилась Надя.
- Это Лазарь. Я его вызвал в связи с завтрашним ленинским днем.
Яков быстро открыл дверь.
- Иосиф Виссарионович, Надежда Сергеевна! Я не слишком поздно? Каганович, держа в руках смушковую шапку, осторожно заглянул в столовую.
- Проходи к столу, - пригласил Сталин. - Ты как раз вовремя. Вот, Клим, кого тебе надо во главе военной разведки поставить. У Лазаря нюх безошибочный. Ни одного банкета не пропустит.
Разлив всем вино, он встал, поднес фужер жене, поцеловал ее, сказал мягко:
- Не сердись, Надюша. Нервы.
Ее глаза сверкнули благодарной радостью.
Теперь застолье потекло по накатанной колее. Хозяин подтрунивал беззлобно над Ворошиловым, тот - над Кагановичем. Надя умело сглаживала острые углы, Яков молча обслуживал отца и гостей.
- Прибегал сегодня Бухарин, - брезгливо поморщился Сталин. - Клялся, что он с "правыми" лишь потому, что хочет наставить их на путь истинный.
- Врет, как сивый мерин, - грохнул Каганович. - Его прихлебалы в университете такой хай по аграрному вопросу подняли - хоть стой, хоть падай!
- Небось, цитируют своего горе-теоретика - кулак, мол, сам "врастет" в социализм, - оторвался от шашлыка Ворошилов. Он хотел было крепко выругаться, но в столовую из кухни с очередной порцией еды вошла Аллилуева, и он, улыбнувшись ей, поднял бокал с вином:
- За хозяйку Кремля!
Сталину тост понравился. Однако, осушив свой фужер до дна и перевернув его и показав, что ни одна капля в нем не осталась, он сказал:
- Очень скромная хозяйка. Чересчур. Я сам уважаю скромность, но... Ты знаешь, Клим, на трамвае в свою Промакадемию ездит. Лазарь - отец города, он-то знает, как они перегружены.
- Только вчера этот вопрос стоял на повестке дня МГК, товарищ Сталин! - Каганович, разволновавшись, вскочил на ноги, пустой фужер его опрокинулся на стол. Сталин неторопливо поставил его на место, заметил, успокаивающе:
- Чего суетишься, Лазарь? Садись. Речь не о тебе, речь о скромности.
- Иосиф, мы же об этом договорились, - Аллилуева говорила резко, смотрела мужу в глаза. - В Академии я Надежда Аллилуева, рядовой член партии, рядовая слушательница. А то, что я жена вождя - это мое и твое личное дело. Что, не так?
Воцарилось молчание. "Вот бы все кремлевские жены были такими", восхищенно подумал Яков.
- Аскет она, как и ты, Иосиф, - уважительно проговорил Ворошилов. И вдруг сам испугался того, что сказал.
- Верно, - улыбнулся хозяин. - Два сапога - пара.
- В Академии почти никто и не знает, что я жена Сталина, - Аллилуева села рядом с мужем, ласково провела рукой по его седеющим прядям. - И это не сковывает людей в их поведении, высказываниях. Вы знаете, на днях мы дали "правым" настоящий бой. И победили. И на райконференцию выбрали преданных товарищей, и секретарем организации стал боевой парень.
- Кто такой? - заинтересовался Сталин.
- Никита Хрущев.
- Хрущев... Хрущ... - задумчиво протянул он.
- Кто он по национальности?
- По рождению русский, - поспешил вмешаться Каганович. - По воспитанию и духу - хохол.
- Это его статья была недавно в "Правде"?
- Да, Иосиф Виссарионович, - кивнул Каганович и в очередной раз поразился редкостной памяти вождя. - Я его еще по работе на Украине знаю.
- Да? - Сталин понюхал пробку вновь открытой бутылки, медленно, сосредоточенно разлил вино по бокалам. Спросил, пытливо глядя на Кагановича:
- Я знаю твое чутье на людей. Какая, по-твоему, главная черта этого нового секретаря Промакадемии ... Хруща?
- Преданность, - не раздумывая, твердо сказал Каганович.
- Редкое качество. Редкое и потому ценное, - Сталин помолчал, тщательно разжевал крупную виноградину. И, посмотрев по очереди на Ворошилова, Якова, Надю, остановил тяжелый взгляд на Кагановиче: - А как у тебя с преданностью?
