— Имениннице — подарок, — сказал он, протягивая Наташе футляр. — Учти, эти серьги почти двести долларов стоят. Носи на здоровье.
— Спасибо, будет что в ломбард закладывать, когда совсем прижмет, — ответила, усмехнувшись, Наталья Викторовна. Светлана тоже фыркнула.
— Обязательно надо было цену сказать? — спросила она. — Ты, Каргополов, как был парвеню, выскочкой, сельским механизатором, таким и остался.
— Но-но! — обиженно изрек тот. — Поговори у меня, женщина! — он повернулся к помощнику и распорядился: — Продукты и вино — в дом, сам будь на связи, а охранники пусть по поселку погуляют, искупаются там в речке, что ли? Но одного здесь оставь, у калитки. На всякий случай.
— И чего ты все так за свою жизнь трясешься, Каргополов? — вновь спросила супруга.
— Я — человек государственный, — ответил он. — Но тебе этого не понять, женщина.
— Смотри, как бы тебя эта «женщина» ночью подушкой не придушила, — сказала Света. — За все твое «государственное» блядство.
— Да хватит вам! — вмешалась Наташа. — Будет уже, сегодня ведь мой праздник. Сейчас слегка перекусим, а потом будут и пельмени готовы, и за шашлычок примемся.
— Но я ненадолго, — сразу предупредил Каргополов. — У меня вечером еще прием в австрийском посольстве. Ты, Светка, кстати, тоже должна быть. — Вход с супругой.
— Значит, тебя не пустят. Потому что я не поеду. Мне с сестрой охота побыть.
— Поедешь как миленькая! — заявил грозно Каргополов.
Они вновь начали ссориться и спорить, а Наташа стала накрывать на стол. Через некоторое время все уже расселись на двух дощатых скамьях и закусывали. Антошка пил молоко.
— Олька! — крикнула в потолок Светлана Викторовна. — Спустись хоть на минутку! Каргополов приехал, уважь депутата!
Ответа не последовало.
— Пусть спит, — сказала Наталья Викторовна. — У нее сейчас аллергия на всех людей.
— Ну а что врачи говорят? — спросил Каргополов, хрумкая огурцом. — Как идет процесс? Есть у них плюрализм мнений?
— Ты, Каргополов, в своей Думе совсем сдвинулся, — ответила ему Света. — Это у вас там — полный консенсус в штанах, больше ничего не колышет, а у нас тут земная жизнь со своими бедами.
— Будет ждать родов, — сказала Наташа. — Как младенец появится, сразу Антошке операцию станут делать, — она покосилась на внука, который внимательно их слушал. И добавила: — Ты бы погулял пока в садике.
— Я с вами хочу, — ответил он и посмотрел на Каргополова: — Дядя, купи мне полицейскую машину!
Тот поперхнулся куском бельгийской ветчины.
— Настоящую или игрушечную? — спросил он.
— Любую.
— Ладно, слетаю вот на днях в Лондон и куплю там… Но я чего-то не понимаю, — он повернулся к Наташе, — а младенец-то от этого не умрет?
— Нет, — ответила она. — Маленького эта операция не касается, они его вообще не трогают. Просто из его плаценты пуповинную кровь берут. Отделяют стволовые клетки, и из них новый костный мозг получается. Я теперь грамотная стала, все знаю.
— Чего только не придумают! — хмыкнул путевой обходчик.
— Помолчи-ка! — осадил его Каргополов. — А ежели и младенец не подойдет в качестве донора?
— Тогда — все, — сказала Света. — Как говорится: звиздец, а его-то мы и не лечим.
В это время с лестницы из мансарды стала спускаться Ольга. Она шла тихо, а потом присела на ступеньку и начала прислушиваться к разговору. Заметила ее только бабушка, но Ольга подала ей знак, приложив палец к губам.
— На всякий случай надо уже сейчас искать запасного донора, — продолжила Света. — А все донорские регистры за границей и стоят порядка двадцати тысяч долларов. Это только на одни поиски. И еще столько же на послеоперационный период. Или молиться святому Пантелеймону.
Каргополов крякнул, залпом осушил рюмку водки.
— Молиться… — повторил он. — Что же, святой тебе эти деньги одолжит, что ли? А в России уже и кровь сдать некому? Надо поднять этот вопрос на Государственной Думе.
— Подними, подними, — насмешливо сказала супруга. — Но ты в последнее время ничего тяжелее рюмки поднять не можешь.
— Зачем же ты так… при народе? — Каргополов покосился на Вольдемара. — Мне всегда казалось, что в России донорская кровь самая дешевая.
