Развернувшись возле дома, Морин припарковала свою машину рядом с автомобилем Адама. Выйдя из машины и прикрывая глаза от скользящих лучей заходящего солнца, она с удивлением оглядывалась: огромный дом с колоннами, окруженный террасой, вековые деревья, обступающие его, и все это великолепие — на фоне голубоватых гор, в свете чистого голубого неба и золотистого заката.
— Когда вы сказали «ранчо», я даже представить себе не могла, что речь идет о таком волшебном месте, — с восхищением произнесла она — Здесь так здорово!
Адам пошел закрывать ворота, стараясь ничем не показывать, как ему приятно слышать ее слова.
— Я же говорил, что вам здесь понравится!
— Не могу поверить: такая красота — и в то же время ранчо. Никогда бы не подумала.
— А как может быть по-другому?
Морин достала из багажника несколько сумок. Адам помог ей, взяв на себя более тяжелые и громоздкие чемоданы.
— Ну, сейчас многие покупают дом в деревне. К нему пару-тройку соток земли, и считают, что это можно называть настоящим ранчо.
Адам усмехнулся.
— А мы считаем, что земля должна работать и приносить плоды. Когда человек трудится на земле, он ведет самый правильный и здоровый образ жизни, находится в гармонии с самим с собой и с природой.
— Вы рассуждаете как коренной житель Техаса, так сказал бы прирожденный ковбой.
— Не думаю, что разница между штатами очень уж сказывается на отношении к жизни.
Морин рассмеялась легко и беззаботно. И Адам с удивлением отметил, что в первый раз слышит ее настоящий, живой смех. Так уж получилось, что его внимание непроизвольно фиксирует мельчайшие детали, связанные с ней.
Сначала холодную, сдержанную манеру поведения он связывал с негативным отношением к нему. Теперь же Адам сомневался, что причина в нем. Скорее всего это было обусловлено ее внутренним состоянием, которое и заставило Морин уехать из Хьюстона. Мужчина? Наверняка, у такой роскошной женщины, как Морин, кто-то был в прошлом. От одной мысли об этом у Адама просыпалось желание придушить того негодяя. А с другой стороны, он злился на себя, что это чувство посмело родиться у него в душе.
Бросив книгу на ночной столик, Адам с громким вздохом откинулся на спинку кресла. Сегодня вечером читать положительно не хотелось. Смотреть телевизор? Там нет ничего интересного! Спать? Еще рано!
Скрестив руки на груди, он перевел взгляд с потолка на дверь. Только его матери могло прийти в голову поселить Морин напротив его комнаты. Конечно, тем самым она хотела показать, что не делает особой разницы между ней и сыном.
Вот, например, сейчас было бы здорово пригласить ее поплавать в бассейне, но с другой стороны, он же первый заинтересован в сохранении дистанции между ними. Отсюда и колебания. Адам в раздумье подошел к окну. Из него открывался вид на бассейн. Как приятно вечером окунуться в воду, согревшуюся за долгий летний день. Сегодня потрясающая ночь — темная, теплая. Полная луна заливает все ровным серебристым светом. Видно почти так же, как днем, и звезды мерцают так близко, что, кажется, можно достать рукой.
Черт побери, мужчина он или нет!
Эта мысль заставила его вздрогнуть. Действительно, чего колебаться? В конце концов, что он теряет? Какая ему разница, что она будет думать о нем после? Зачем упускать возможность хорошо провести время?
Адам прекрасно знал, что у него репутация плейбоя и сердцееда. Если бы те, кто распускает такие слухи о нем, знали, что в глубине души он однолюб и шанс встретить свою единственную и любимую уже использовал... Со смертью Сьюзен он потерял надежду на счастье. Но это не значит, что ему перестали нравиться женщины. Легкие, непринужденные отношения, веселое времяпрепровождение — большего ему не надо. О, женщины! Порой они просто невыносимы! Все время усложняют жизнь. Чуть что не так — сразу в слезы. Потом град упреков: ты меня не любишь. Естественно, ни одну из них он не любил. И вообще, почему женщине достаточно нескольких поцелуев, пары недель, проведенных вместе, чтобы решить, что между ними любовь? Когда даже привязанность не успела возникнуть, а надоесть друг другу уже успели. Настоящая любовь, как между его родителями, — это исключительно редкий случай, Божий дар, дается далеко не всем, а сохранить еще труднее.
