И Виктории было очень одиноко.
Семь лет назад Роберт был для нее не только первой и единственной любовью. Он был ее самым лучшим другом. И теперь он вернулся и говорит, что любит ее. Виктория горько всхлипнула, захлебываясь рыданиями. Зачем он это делает? Почему не хочет оставить все так, как есть?
И почему она никак не может успокоиться? Она же не хочет иметь с ним никакого дела, а тем более выходить за него замуж, и все равно сердце ее бешено колотится от каждого его прикосновения. Она замирает, когда слышит его голос, и стоит ему посмотреть в ее сторону этим своим особенным взглядом из-под полуприкрытых век, как у нее в горле все пересыхает от волнения.
А когда он поцеловал ее…
В глубине души Виктория была почти уверена, что Роберт способен подарить такое счастье, какое ей и не снилось. Но разбить сердце девушки тоже было в его власти, и он уже сделал это один раз… нет, дважды.
А Виктория устала от боли и разочарований.
На следующее утро, когда она вышла из дома, Роберт уже ждал ее у крыльца. Виктория не очень удивилась, увидев его, — она знала, что упрямства ему не занимать. Он наверняка всю ночь планировал, как лучше перехватить ее по пути в магазин.
Она испустила усталый вздох и процедила сквозь зубы:
— Доброе утро, Роберт. — Было бы глупо делать вид, что она его не заметила.
— Я явился сопровождать тебя к мадам Ламбер, — сказал он.
— Это очень мило с твоей стороны, но совершенно напрасно.
Он загородил ей дорогу, и она вынуждена была взглянуть ему в лицо.
— Я с тобой не соглашусь. Молодой женщине небезопасно разгуливать по Лондону без провожатого, а в этом квартале особенно.
— Вот уже целый месяц я каждый день хожу в магазин одна, — возразила она.
Он мрачно усмехнулся.
— Уверяю тебя, это меня отнюдь не успокаивает.
— Уверяю тебя, меня это совершенно не волнует.
— Ах-ах, какой у нас сегодня острый язычок, — насмешливо хмыкнул он.
Его снисходительный тон окончательно ее взбесил.
— А знаешь ли ты, как я ненавижу, когда говорят «мы» и «у нас», как будто речь идет о королевской персоне? Это напоминает мне всех отвратительных и высокомерных хозяев, которые помыкали мной все эти годы. Говоря «мы», они стремились таким образом поставить меня на место.
— Виктория, мы обсуждаем сейчас не тяготы положения гувернантки, да и местоимения лучше оставить в покое.
Она попыталась обойти его, но Роберт преградил ей дорогу.
— Повторяю еще раз, — сказал он. — Я больше ни дня не позволю тебе оставаться в этой дыре. Она мысленно сосчитала до трех, потом заметила:
— Роберт, ты вовсе не обязан обо мне заботиться,
— А кто еще будет это делать? Сама ты не сможешь о себе позаботиться — это очевидно. Виктория сосчитала до пяти и процедила:
— Я лучше промолчу.
— Никак не могу поверить, что ты снимаешь комнату в этом доме! — Роберта передернуло от отвращения.
На сей раз она старательно сосчитала до десяти и только потом сказала:
— Это лучшее, что я могу себе позволить, Роберт, и меня это вполне устраивает.
— А вот меня это совсем не устраивает. Хочешь, расскажу, как я провел эту ночь, Виктория?
— Ха, как будто если я скажу «нет», ты замолчишь.
— Всю ночь я не сомкнул глаз, мучаясь вопросом: как часто приходилось тебе отбиваться от всяких негодяев за последний месяц?
— Да ни разу после того случая с Эверсли, — съязвила она.
Он не расслышал или сделал вид, что не расслышал.
— А как часто ты переходила на другую сторону улицы, чтобы не сталкиваться с проститутками, которые разгуливают по тротуарам?
Она лукаво улыбнулась.
— Большинство из них, между прочим, весьма милые и приятные в обхождении дамы. На днях беседовала с одной из них за чашечкой чая. — Это была не правда, но Виктория не смогла удержаться.
Он вздрогнул.
— А эти мерзкие крысы — сколько их живет в твоей комнате?
Виктория пыталась мысленно сосчитать до двадцати, прежде чем ответить, но терпение у нее иссякло. Вообразил себе черт знает что! Насильники, проститутки, а теперь вот и крысы спят с ней под одним одеялом.
— — Можешь прогрызть пол и посмотреть, если тебя это так интересует, — прошипела она.
— Не сомневаюсь, крысы так и сделают, — заметил он с гримасой отвращения. — Виктория, ты не можешь оставаться на этой свалке. Это очень опасное место.
