— Виктория. — Его голос зазвучал пугающе нежно. — Я люблю тебя. Я всегда тебя любил.
Она яростно встряхнула головой, по-прежнему не решаясь взглянуть ему в лицо.
— Я люблю тебя, — повторил он, — Я хочу, чтобы мы прожили вместе всю оставшуюся жизнь.
— Слишком поздно, — прошептала она. Он рывком повернул ее к себе.
— Не говори так! Мы ничуть не лучше животных, если не пытаемся учиться на своих ошибках и не хотим двигаться вперед.
Она вскинула голову.
— Не в этом дело. Просто я больше не хочу за тебя замуж.
И это была правда, вдруг поняла Виктория. Сердце ее навеки отдано ему, но она познала сладкий вкус свободы и независимости, с тех пор как переехала в Лондон. Наконец-то она сама себе хозяйка! Распоряжаться собственной жизнью — что может быть лучше? Пьянящее, волшебное ощущение.
Роберт побледнел и прошептал:
— Ты сказала это сгоряча, не подумав.
— Ошибаешься, я все обдумала, Роберт. Я не хочу выходить за тебя замуж.
— Ты зла на меня, — продолжал он убеждать ее. — Ты сердишься и хочешь причинить мне боль, и ты имеешь на это полное право.
— Я не сержусь. — Она помолчала. — Нет, сержусь, конечно, но я отказываю тебе не поэтому.
Он скрестил руки на груди.
— Так почему же? Почему ты не хочешь даже выслушать меня?
— Да потому что я теперь счастлива! Неужели тебе это так трудно понять? Мне нравится моя работа, моя независимость. Впервые за семь лет я всем довольна, и я не хочу ничего менять.
— Ты счастлива здесь? — Он пренебрежительно махнул рукой в сторону магазина. — Ты, продавщица в магазине дамского платья?
— Да, — промолвила она ледяным тоном, — я счастлива. Понимаю, это оскорбляет твои утонченные чувства, но…
— Не язви, Тори.
— Тогда я больше ничего не скажу. — Она плотно сжала губы.
Роберт потихоньку потянул ее к своему экипажу.
— Я думаю, будет удобнее продолжить наш разговор наедине.
— Это тебе будет удобнее.
— Я имел в виду нас обоих, — огрызнулся он, теряя терпение.
Она попыталась вырваться от него, смутно сознавая, что ведет себя скандально, но не имея уже сил остановиться.
— Если ты думаешь, что я поеду с тобой в одной карете…
— Виктория, даю тебе честное благородное слово, что не причиню тебе никакого вреда.
— Смотря что ты подразумеваешь под словом «вред».
Он тут же отпустил ее и театрально воздел руки к небу.
— Клянусь, что пальцем тебя не трону. Она прищурилась.
— И почему, спрашивается, я должна тебе верить?
— Да потому, — выкрикнул он, потеряв терпение, — что я никогда не нарушал данного тебе обещания.
Она пренебрежительно фыркнула, что несколько не соответствовало манерам благовоспитанной леди.
— О прошу тебя, без громких слов!
Скулы его напряглись, желваки заходили под кожей. Честь всегда стояла для Роберта на первом месте, и Виктория прекрасно понимала, что задела его за живое.
Когда он вновь заговорил, голос его звучал тихо и твердо:
— Я никогда не нарушал своего обещания ни по отношению к тебе, ни к кому бы то ни было. Я, может быть, не всегда обращался с тобой с таким… — он судорожно глотнул, — с таким уважением, какого ты заслуживаешь, но я никогда не нарушал данной тебе клятвы.
Виктории нечего было на это сказать — она знала, что он говорил правду.
— Ты отвезешь меня домой?
Он кивнул.
— Где ты живешь?
Она назвала ему свой адрес, и он повторил его Макдугалу.
Роберт протянул руку, чтобы помочь ей сесть в карету, но Виктория сделала вид, что не замечает ее, и сама взобралась в экипаж.
Роберт с трудом перевел дух — у него так и чесались руки подтолкнуть ее сзади пониже спины и без лишних слов запихнуть в карету. Черт, здорово она наловчилась испытывать его терпение. Он снова глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться (похоже, ему придется еще не раз так вздыхать, прежде чем они доберутся до места), и поднялся вслед за ней в экипаж.
Он приложил все старания, чтобы ненароком не коснуться ее, пока устраивался рядом, но ее аромат был повсюду. От нее всегда пахло весной, и Роберта захлестнула волна воспоминаний. Он тщетно пытался собраться с мыслями. Судьба подарила ему возможность вновь обрести любовь, и он твердо решил сделать все, чтобы не упустить этот волшебный шанс.
