- Сейчас я его позову, - заключила Мара, положив трубку на письменный стол. Фалькон сидел на кухне с Сюзанной.
- Тебя к телефону, - сообщила Мара. Фалькон лениво протянул руку за трубкой. Мара стояла, скрестив на груди руки, и слушала с видом одновременно вызывающим и беспомощным. Она знала, что у ее мужа должно быть много старых подружек, и ей интересно было взглянуть, как поведет он себя в такой ситуации.
- А, это ты, Фелисия. - Фалькон повернулся к Маре спиной и понизил голос. - Да, я женат.., примерно два месяца. Фелисия, свадьба была очень скромная, мы не приглашали даже родственников. - Голос его звучал сердито. - В Нью-Йорк? На эти выходные?
Фалькон оглянулся на Мару, лицо его выражало недоверие.
- Моя жена не возражает? С чего ты взяла? Он нахмурился.
- Она тебе так сказала?
Мара с безразличным видом пожала плечами.
- Нет, Фелисия, приехать я не смогу. У меня есть обязательства.
Даже из противоположного угла комнаты Мара услышала женский смех и заметила, как Фалькон смущенно покраснел.
- Знаю, раньше меня ничто не останавливало, - прошипел Фалькон в трубку, но с тех пор, как я обзавелся семьей, все по-другому.
Он немного помолчал.
- У меня есть дочь, - продолжал он. - Ей восемь. Кстати, у нас запланировано кое-что на ближайший уик-энд, поедем покупать ей пони. Так что боюсь, нам не удастся встретиться в Нью-Йорке. Желаю хорошо провести время. Пока.
Фалькон раздраженно повесил трубку и недовольно повернулся к Маре. Тут он заметил Сюзанну: она смотрела на него удивленными, широко раскрытыми глазами.
- Ты уже позавтракала? - обратился он к девочке. - Мне необходимо поговорить с мамой с глазу на глаз.
На пути в кабинет, расположенный напротив его спальни, он не произнес ни единого слова и, пропустив Мару вперед, угрожающе захлопнул за собой дверь. Он стоял, широко расставив ноги, руки сжав в кулаки.
- Как ты осмелилась даже заикнуться Фелисии о том, что я могу лететь в Нью-Йорк? Я женатый человек.., и отношусь к этому вполне серьезно.
- Это брак по расчету, - уточнила Мара. - Все просто и ясно.
- Разве я хоть раз уезжал из дома один, без тебя и Сюзанны, в эти два месяца? - Фалькон был вне себя. - Хорошо, однажды такое было. - Он вспомнил свою встречу с Заком. - Но хоть одну ночь я провел вне дома?
- Нет.
- В таком случае с чего ты взяла, что я способен развлекаться в Нью-Йорке с другой женщиной? Или ты этого хочешь?
- Нет. - Мара говорила тихо, словно оправдываясь. Она подняла голову:
- Я.., я подумала, может быть, тебе нужна женщина.
- Какая угодно, лишь бы не ты, не так ли? - продолжил он за нее. Мара совершенно растерялась.
- Я думала...
- Ты ни о чем не думала, - прервал ее Фалькон. - Иначе бы ты догадалась, что для меня не существует других женщин, кроме тебя.
Ее глаза расширились от удивления, она ожидала услышать что угодно, только не это.
Фалькон не скрывал своего желания, не сводил с нее ненасытного, пожирающего взгляда. Ему следовало воспользоваться советом Зака и в тот же день, вернувшись домой, заявить свои супружеские права.
Но дома он застал Мару и Сюзанну в ванной наверху, они находились там уже около часа: ребенка тошнило, головка ее повисла над раковиной. Фалькон сел за спиной у Мары, так они просидели все время, пока девочка не обессилела окончательно, уронив голову на колени Маре. Фалькон отнес ее в спальню и принялся рассказывать ей на сон грядущий забавные случаи из своего детства.
У Мары было такое несчастное, измученное лицо - он сразу понял, что ничего не скажет ей этой ночью. Следующие две недели тоже не предоставили ему удобного случая для объяснений. Фалькон вынужден был признать, что его потребности отошли на второй план. Впервые в жизни он вел себя как настоящий альтруист.
И вот только что он убедился, что такое самопожертвование ничуть не возвысило его в глазах Мары. Она уверена, что ему ничего не стоит променять их с Сюзанной на увеселительную поездку в Нью-Йорк.
- Должно быть, ты совсем обо мне не думаешь. - Он горестно сморщил лоб.
Мара поняла, что совершила ошибку. И поняла, почему она это сделала. Услышав женский голос по телефону, она почувствовала приступ ревности к этой женщине, как и к любой другой, которая когда-нибудь удостаивалась внимания Фалькона. Его внимание должно принадлежать только ей.
