Смотрю, отец опять жует табак. Только теперь я испугался, не выдержал, бросился высунув язык к Елениному дому. Там увидел целый табун женихов, явившихся со сватами к Елене. Эню Будак мне крикнул:
— А ты чего здесь делаешь, молокосос? Уж не выслал ли и ты сватов к Елене?
— Какие там сваты?! — возразил чернявый Митю. — Если она его ударит одним соском, в колбасу превратит. — Покатились они со смеху, держась за животы. Шпыняют меня, как щенка, но я стою. Из дома Елены доносится шум. Похоже, большая суета там поднялась. Елена должна выбрать бутылку из тех, что принесли сваты. Какую бы ни выбрала, не ошибется. Если только не мою выберет, потому как я младше ее на четыре года. Но как будто нарочно отец ей сказал:
— Выбирай, дочка! Здесь не шесть бутылок с девятилетним вином, а шесть молодцев с землей и амбарами, полными и бездонными. Я, ты знаешь, не очень-то добрый, но сегодня я буду добрым. Ты двадцать лет меня слушала, а сейчас я тебя послушаю. Чью бутылку выберешь, тот и будет тебе мужем, а мне зятем. Мне с ним не жить.
Когда отец Елены все это говорил, мы за плетнем налетали друг на друга, как псы, еще немного — и чубы полетели бы в воздух. Парни, увидев, что я не пугаюсь, стали задирать сильнее. И ведь надо же, Елена в это время говорит отцу:
— Папа, ты говоришь, что ты якобы не очень-то добрый, но для меня ты лучший из отцов, раз дал мне самой сделать выбор. Я много думала и решила. — Но не сказала, что решила.
Вдруг женихи заволновались, как ослы, которым запустили оводов под живот. Да и какое там спокойствие, если каждый знает про деньги, землю и золото, обещанные за Еленой! Все смотрят на нее, как громом ударенные. Чтобы вывести их из состояния оцепенения, она подошла к бутылкам, взяла мою и сказала отцу:
— Папа, я выбрала самого младшего.
Отец ее совсем был не пьяница, но то ли от радости, то ли от неожиданности, что дочь его выбрала в мужья почти ребенка, благословив ее, поднял бутылку и долго лил себе в горло. Камбер только этого и ждал — выпустил в воздух целую обойму за домом, Я его пистолет сразу узнал. Да и кто не узнал бы! Сломя голову бросился я к дому и от калитки закричал:
— Мама, не надо выбрасывать мясо! Елена меня выбрала!
— Кто тебе сказал, сынок?
— Камбер, — говорю, — стрелял!
— Да он может и подшутить, сынок. Рано радуешься.
Пока мы говорили, наш двор наполнился людьми. Камбер опять принялся стрелять. Залаяли собаки во всем селе. Люди вошли в дом, развернули подарок Елены, переданный в знак ее согласия. Покрывало, шитое ее руками, а на нем — золотой — знак, что она теперь моя. Мама вроде бы и рада, но спрятала лицо в ладошки и выбежала. Я за ней, туда-сюда, — нашел в сестренкиной комнате. Плачет, но на этот раз со слезами. А я — ребенок же еще — уронил голову ей на колени.
— Сыночек, миленький, — запричитала она. — Сестру твою украл Камбер, не нагулялась, не нарадовалась, и тебя в неволю шестнадцати лет отдаем. Ты когда родился, мы с твоим отцом слово дали, пока армию не отслужишь, не женить тебя, а вот ведь как получилось. Если есть бог, пусть в ад нас отправит.
Мать еще не кончила причитать, пришла сестренка и тоже запричитала:
— Братик, миленький, и тебе на роду было написано…
Помолвка была или отпевание, я не мог понять. Слышим внизу грохот. Спускаемся, и что же? Чумак пришел и — ни здрасьте, ни поздравляю — кричит угрожающе:
— Деньги мои требую прямо сейчас и с процентами!
Вышел Камбер:
— Слушай, Чумак! Если ты пришел, чтобы праздник испортить, выметайся. Вернут тебе деньги. Ты думаешь, зачем мы сосватали такую крепкую девку? Чтоб работала и долг выплачивала.
Чумак, как напуганный зверь, поджал хвост и скрылся. Я прямо влюбился в Камбера. Простил ему все наши обиды из-за сестренки. Снова стали поднимать шумные тосты, но ссора все-таки убавила радости. На следующее утро двор заполонили женщины. Пришли посмотреть подарок Елены. Я пыжился, угощал всех вином из глиняного черпака. Слушая похвалы Елениному рукоделию, я чувствовал, как тело наливается: и я расту как на дрожжах.
5
Чумак исчез, и отец снова взялся жевать табак. Отпустил бороду, как тердемский поп, и мы поняли, что озабочен. Заботы заели. О долге ли думать, о свадьбе ли, или о том, как добыть разрешение на венчание?
