Бидж ощутила озноб.
— И после этого ее отправили в изгнание.
— О да. Ей завязали глаза и отвели по Странным Путям в мир, который веками остается на грани жизни и смерти. Ей также запретили, — сообщил грифон туманно, — касаться Книги Странных Путей, хотя она и может принудить кого-то другого читать Книгу для нее.
— Как же осуществляется этот запрет? — поинтересовалась Бидж.
— Ах, — с хитрым видом кивнул грифон, — на самом деле, как? — Больше он не сказал ничего.
Стефан машинально потер сгиб руки. Хотя непосредственной виновницей того, что он стал тогда наркоманом, была Диди Паррис, снабжавшая его морфием, инициатором этого — с целью завладеть Книгой Странных Путей — была Моргана.
— Только это с ней и сделали? Просто выслали? Грифон по-совиному моргнул с недовольным видом.
— Многие хотели поступить иначе, но король Брандал слишком ее любил, чтобы обойтись с ней более жестоко.
— И поэтому-то, — подхватила Бидж, — никто не посмел убить самую страшную завоевательницу в истории Перекрестка.
— Ничего подобного, — в один голос сказали грифон и Кружка. Трактирщик продолжил:
— Перекресток видел и кое-что похуже, милая девушка. Ужасных завоевателей и ужасные потери. Грифон поднял когтистый палец:
— Кстати, это хороший пример для нашего юного студента. Вот послушай рассказ о сконцентрированной истории, а потом я спрошу тебя, какие уроки из него можно извлечь.
Стефан с заинтересованным видом кивнул, наклонился вперед и насторожил уши — что всегда поражало Бидж.
— Это случилось в первое или второе десятилетие новой эры. Цезарь Август отправил в Северную Европу войска под командованием Вара. Они вели себя, как всегда ведут воины — стремились к завоеваниям и старались избежать тягот. Но все, что их ожидало в германских лесах, были именно тяготы.
В них из древесной чащи летели дротики и стрелы, в этой стране было всегда холодно, птицы и звери были незнакомые и странные, а еще иногда опускался такой туман, что мечи и копья, обрушивавшиеся на воинов, возникали, казалось, ниоткуда. Что могли поделать римляне?
Мелина присела к столу, завороженная рассказом, который, казалось, был для нее нов. Хрис периодически отходил от очага и протягивал грифону кусочек мяса, как подачку собаке. Грифон каждый раз смотрел на него оскорбленно, но, как заметила Бидж, от мяса ни разу не отказался.
— Я скажу тебе, что они сделали, — вмешался Кружка, хлопнув ладонью по столу. — Они поступили так, как всегда поступали римляне, чтобы удержать завоеванную территорию. Они построили лагерь, они проводили учения, они строили дороги. Большие дороги из камня, которые сохранились в Европе по сей день. Только на этот раз одна из их дорог пересекла один из Странных Путей.
Мелина сжала в руке крест и со страхом прошептала:
— Militesnote 7, — как если бы они в любой момент могли пойти на штурм запертой двери.
— Milites, — согласился Кружка. — Римские солдаты, лучшие воины в мире. Не имея ничего, они могли сделать себе снаряжение. Лишенные припасов, они могли прокормить себя. Они попали в мир, где жили странные звери и еще более странные люди; менее закаленное войско впало бы в панику и обратилось в бегство.
Но только не milites. Они остались и сражались, хоть и старели. И они побеждали — все время побеждали, и никто не мог их остановить. Даже Бог-Отчим потерпел поражение и погиб…
— Ну нет, — решительно сказала Мелина с явным облегчением. — Какая же это история. Ты ошибаешься. Бог-Отчим никогда не погибал. Он ведь жив и сейчас. Уж кто-кто, а ты должен об этом знать. Ты должен знать, — повторила она, снова обеспокоенная. — Бог-Отчим — это…
— Мне кажется, — перебил ее Кружка, — лучше вернуться к теме разговора.
— Прекрасно, — ответил грифон, бессознательно принимая позу лектора. — Командовал milites Марк Гай Сципион. Мы знаем об этом, потому что в каждом лагере устанавливалась каменная плита с высеченным на ней его именем. Он был честолюбив и знал, что военный успех часто приводит к успеху политическому. На одной из стел, оставшихся от тех времен, он назван Марком Транзитан-ским — Транзитанией они называли Перекресток. По примеру Сципиона Африканского он стремился завоевать новую землю для Рима — и для себя.
