На второй день, чтобы занять себя, он проветривает матрацы и постельное белье. Тщательно протирает моторы. Медные части надраивает тряпкой, смоченной в машинном масле. Затем в течение полутора часов изучает карту Дуная.
Смеркается. Киш наливает в стакан двойную порцию рома. Смешивает коктейль. Откидывается на спинку сиденья, обтянутого зеленой искусственной кожей.
Возле самого причала проплывает байдарка. Двое парней сидят на веслах, девушка у руля. На носу лодки в нейлоновом мешке — их одежда.
Посередине Дуная пыхтя тащится советский буксир. Он толкает перед собой четыре баржи. Волны раскачивают «Ласточку».
Девушка в белом появляется на помосте после семи.
Киш обещал ей позвонить, но звонить не стал.
К ее приходу Йован Киш уже допил коктейль. Нервное напряжение отпускает. Но Киш понимает, что это всего лишь действие спиртного.
— Привет, — говорит девушка.
— Привет, — отзывается Киш.
Вдоль берега аккуратной шеренгой выстроились тополя.
— Может, я некстати?
Девушка застывает на помосте. Киш и не думает подняться ей навстречу.
— Я изо всех сил стараюсь напиться.
— В одиночку?
Прежде чем отчалить, Киш смешивает еще один коктейль.
Он так резко выжимает рычаги газа, что «Ласточка» круто задирает нос.
Девушка смеется, держа в руке стакан.
Киш разворачивается на месте и мчит навстречу поднятым «Ласточкой» волнам.
Лодка взлетает на гребень волны, затем проваливается вниз. Вновь взбирается кверху и снова падает вниз.
Напиток выплескивается на платье девушки.
Она — как и в прошлый раз — в белом платье.
В детстве Йован Киш мечтал иметь хоть самую плохонькую, но собственную лодку. А потом разразилась война.
Киш смешивает еще один коктейль.
Ночное небо усеяно звездами. Светлым пятном виднеется платье девушки. Луна еще только восходит на небосклоне.
— Так и не удалось установить, кто убил моего отца. Девушка вздрагивает всем телом, хотя ночь стоит теплая.
— Я просил поручить расследование мне. В те годы я был старшим лейтенантом полиции, но специализировался по уголовным делам. Отказали мне в просьбе.
Киш чувствует, как спиртное ударило в голову. Иначе зачем бы ему говорить о прошлом?
Во мраке угадывается дыхание большой реки.
— Выпьешь еще? Девушка смеется.
— Так и опьянеть недолго. Йован Киш усмехается.
— Сегодняшний вечер тем и хорош, что можно напиться.
— Ну, тогда налей.
Кубики льда позвякивают в стаканах.
— Не дали мне отыскать убийц моего отца! — Йован Киш с размаху швыряет в воду стакан.
Этой девушке ни разу в жизни не доводилось видеть убитых.
— Немцы схватили Стояна в декабре. Я ничего не мог поделать, меня прижали к земле очередями из двух пулеметов.
Свист пуль вокруг. Запах прелой листвы, куда он зарылся лицом.
— Нас было двое против целого взвода. Мы угодили в засаду.
Откуда этой девчонке знать, что такое взвод!
— На труп Стояна наткнулся один старый крестьянин. На груди была вырезана пятиконечная звезда. Зубы выбиты. Мошонка раздавлена.
— Перестань, — умоляет девушка.
— Через три дня мы схватили двух фрицев. Один из них скулил, что он, мол, социал-демократ.
Откуда этой девчонке знать, кто такие социал-демократы!
— Я выколол ему глаза. Ножом.
— Замолчи!
Девушка в белом склоняется над перилами. Ее сотрясает приступ рвоты.
Йован Киш глушит моторы. Смачивает водой полотенце и вытирает девушке лицо.
Смешивает очередной коктейль.
Он уже протрезвел.
Девушка с отвращением отталкивает стакан. Киш ударяет ее по щекам. Расслабленной ладонью, чтобы не было больно.
— Пей. Вот увидишь, полегчает.
Девушка пьет. Взгляд у нее невидящий, остекленелый. Йован Киш легко поднимает девушку и несет в каюту.
Расстегивает молнию на спине. Стаскивает с нее мятое белое платье.
Девушка засыпает. Киш укрывает ее пледом.
Он сбрасывает с себя одежду. Ночь стоит теплая. Киш ставит лодку на якорь и головой вниз прыгает в воду. Течение здесь стремительнее, и его далеко относит. Лишь с трудом ему удается добраться до «Ласточки».
Он растирает тело полотенцем. Принимает снотворное. И ложится в постель рядом с девушкой.
Девушка кажется бесплотной.
Киш мгновенно проваливается в сон.
— Один из преступников — Милан Давчек, — докладывает старший лейтенант Гали. — Пятьдесят два года, югославский подданный, проживает в Белграде. Здесь остановился в гостинице «Мир».
