Однажды на заре в районе расположения кавалерийской бригады вдруг загудел набат. Разбуженный и перепуганный народ бросился к костелу. Там, на площади, вздымая к небу руки, дико кричали какие-то юродивые:
- Идите!
- Смотрите!
- Молитесь!
- Великое чудо свершилось у околицы: Христос залился кровью на кресте!
Толпа устремилась к околице, где стоял одинокий деревянный крест, каких сотни можно было встретить по дорогам Польши.
На кресте, высоко над головами собравшихся, висело изображение Христа. Оно было изрешечено пулями, и из каждой дырки жестяного распятья медленно вытекала окрашенная красным густая ржавая вода.
Люди в ужасе упали на колени. Появившийся ксендз начал богослужение. Какие-то подозрительные типы, шнырявшие в толпе, совали в руки молящимся стреляные гильзы от советских автоматов, якобы подобранные у креста...
А на следующее утро в лесу жители нашли трупы трех убитых советских солдат. Началось расследование, и сразу выяснилось, что организаторами этого убийства и провокации с "чудом" на кресте были аковцы.
Потом до нас докатились тревожные вести о бунте в одном из. полков 7-й пехотной дивизии 2-й Польской армии, формировавшейся генералом Сверчевским. Бунтом тоже руководили аковцы.
Я не называю номера этого полка. Приказом главкома он был предан позору и навечно вычеркнут из списков Польской армии.
Около тысячи солдат, оказавшихся в числе бунтовщиков, уже на другой день вернулись с повинной. Поднятые по тревоге, не понимая, в чем дело, они слепо шли за офицерами-предателями...
По деревням, где стояли наши полки, участились пьяные гулянки. Мы не сомневались, что и к этому приложила свою грязную руку продавшаяся врагам народной Польши верхушка АК. Для того чтобы отвлечь наименее устойчивую часть солдат от участия в провокационных попойках, много сделал политический отдел бригады. Мой заместитель по политчасти, старый польский коммунист ротмистр Аркушевский, широко использовал с этой целью самые различные средства: концерты и доклады, танцы и лекции, терпеливую разъяснительную работу и общественное осуждение.
В ноябре кавалерийская бригада полностью закончила окопные работы на отведенном ей участке. Вместе с этим явно близилась к концу и оперативная пауза на фронте.
Вызывая меня к себе или приезжая к нам, генерал Корчиц все чаще и чаще поговаривал о генеральном наступлении, о штурме Варшавы. Во всех дивизиях проходили тактические учения. Учились на своих же ошибках, допущенных в ходе августовских боев. Основной темой учений стало форсирование рек и бой в глубине обороны.
Наша бригада тоже готовилась к наступлению. Мы спешно обучали разведчиков и снайперов, сколачивали артиллерийские и минометные расчеты. Затем была проведена двухдневная тактическая игра под руководством заместителя командарма генерала Каракоза, и в ночь на 29 декабря 1944 года уланы сменили 12-й пехотный полк, оборонявшийся на рубеже Свидры - Малы Отвоцк - Карчев.
Наши пулеметы снова открыли огонь по фашистам.
Освобождение Варшавы
Штаб бригады разместился на окраине Отвоцка. Это город-курорт с веселыми коттеджами и роскошными виллами варшавских богачей, окруженный сосновыми рощами и чудесными пляжами.
Здешнее население относилось к нам предупредительно, но не так любовно, как в промышленных городах Польши. И это было понятно. Те, что еще жили в собственных виллах и дачах, временно переселившись из Варшавы, видели в нас носителей нового общественного строя, социалистических идей и боялись этого нового. А те, что легко зарабатывали в мирное время на курортниках, забрав в кабалу крестьянство окрестных деревень, считали нас опасными мечтателями, не понимающими "настоящей" жизни.
Однако и те и другие сознавали, что мы несем освобождение от горчайшей в истории Польши неволи - от фашизма, и мысль об этом заставляла их все же приветливо встречать нас.
Перед кавалерийской бригадой стояла задача - обороняя свой участок, прикрывать левое крыло 1-й Польской армии и ее стык с 61-й советской армией.
Висла замерзала медленно. Дни стояли теплые, и фарватер реки был еще совершенно свободен ото льда.
