Сара использовала когти и во время еды. Когда она сосала из бутылки, ей очень нравилось обхватить одним когтем мой палец, а другой поднять кверху в приветственном жесте. Время от времени, примерно каждые пятнадцать секунд, она опускала коготь и прижимала им соску. Мне каждый раз казалось, что соска вот-вот прорвется, но я никак не мог отучить Сару от этой привычки. Стало быть, самка муравьеда страдает от когтей своего детеныша не только тогда, когда он сидит у нее на спине, но и во время кормления. Некоторое представление о силе, которой обладали лапы зверька, можно получить из следующего примера: однажды я вложил в переднюю лапу пустую спичечную коробку, и когда Сара слегка сжала ее, коготь проткнул коробку насквозь, а при полном сжатии она была смята в лепешку. И вот что удивительнее всего: я положил коробку не плашмя, а стоймя, и раздавить ее было нелегко.
При выкармливании детеныша дикого животного самой трудной бывает обычно первая неделя; даже в тех случаях, когда он ест хорошо, трудно сразу установить, усваивает ли он молоко, которое получает. Поэтому первые семь дней необходимо внимательно следить за работой кишечника животного и проверять, нормально ли переваривается пища. Понос или запор свидетельствуют о том, что пища либо слишком обильна, либо не содержит достаточного количества питательных веществ, и в обоих случаях необходимо соответственно менять диету. В первую неделю Сара доставила нам немало хлопот. Она ходила мало и круто, но больше всего нас огорчало то, что она облегчалась лишь раз в два дня. Решив, что молоко, которое мы ей даем, недостаточно питательно, я увеличил в нем содержание витаминов, но это ничего не дало. Мы стали чаще кормить ее, но она упорно продолжала придерживаться сорокавосьмичасовых интервалов. Тогда мы решили, что запоры связаны с недостатком физических упражнений, хотя в естественных условиях, сидя на спине матери, маленький муравьед едва ли много двигается, разве что в то время, когда мать добывает пищу. И вот мы с Джеки стали ежедневно по полчаса медленно гулять по лагерю, а Сара с возмущенными криками ковыляла за нами, пытаясь вскарабкаться на наши ноги. Но все эти навязанные ей упражнения не принесли никаких результатов, а Сара относилась к ним с таким явным неодобрением, что мы вскоре отменили прогулки. Она почти все время дремала в своем ящике, вцепившись в мешок с соломой, а живот ее постепенно раздувался все больше и больше. Затем наступала минута, живот освобождался от лишней тяжести и приобретал нормальные размеры, и на несколько часов — до ближайшей кормежки — фигура ее становилась стройной и грациозной. Поскольку такое необычное функционирование кишечника не причиняло животному видимого ущерба, я в конце концов перестал обращать на это внимание, решив, что так бывает у всех детенышей муравьедов. И, очевидно, так оно и есть на самом деле, потому что, когда Сара немного подросла и начала спать без мешка, ее кишечник стал функционировать нормально.
Сара очень любила ласку и охотно ласкалась сама. Когда я прижимал ее к груди, поддерживая одной рукой, я чувствовал, как она льнет ко мне без всякого судорожного цеплянья; но больше всего Сара любила лежать у меня на плечах; постепенно, по нескольку дюймов за один прием, надеясь, что я этого не замечу, она карабкалась вверх, пока не укладывалась на моих плечах. На первых порах она страшно не любила, когда ее ссаживали на землю, и поднимала отчаянный рев. Когда я брал ее на руки, она судорожно вцеплялась в меня и ее сердце стучало, словно отбойный молоток. Она соглашалась сидеть на земле лишь в том случае, если могла держаться за ногу или за руку — это придавало ей уверенность в себе.
Когда Саре исполнился месяц, она стала более спокойно относиться к тому, что ее оставляют на земле, но при этом предпочитала, чтобы я или Джеки находились где-нибудь поблизости. Как у всех муравьедов, у нее было очень плохое зрение, и стоило отойти от нее больше чем на пять футов, как она теряла нас из виду, даже если мы двигались. Лишь по запаху или по звуку она могла определить наше местонахождение. Если мы стояли молча и не шевелились, Сара начинала беспокойно кружиться, поводя в воздухе своим длинным носом и пытаясь нас обнаружить.
