— Ну надо же, — сказал Ирв, пододвигаясь чуть ближе и подталкивая вперед и Шугармена, — как же так получилось, что ты не покойник? Я слышал, что ты погиб от взрыва.
— Шугармен сказал:
— Ты убил другого. Нашего общего друга.
— Ну и ну, черт меня подери, приятель. — Он сказал это с улыбкой, с широкой улыбкой во весь рот, обнажающей зубы, однако Торну его лицо показалось мертвым — плоским и пустым. Торн снова поправил в руках клюшку, решив в этот раз загнуть пальцы так, как делал это очень давно, когда позади него стоял доктор Билл и направлял его удар. Случаи, когда доктор Билл обнимал Торна, по пальцам можно было пересчитать.
— Нет, вы только полюбуйтесь. Заказанные мне люди сами меня находят. Мне даже не надо их разыскивать. Они узнают о том, что я гоняюсь за их задницей, и думают: «Что ж, я уже покойник. Там почему бы не прийти туда, куда нужно?»
Старик в окне наверху теперь держал свое ружье так, словно взял на караул. Торн оглянулся назад, пытаясь найти глазами Сару, но не увидел ее. Он снова посмотрел на Ирва. Этот нервный тип, изо всех сил пытающийся казаться уверенным в себе, хотел, чтобы Торн ему что-нибудь сказал, что угодно, чтобы он мог взять над ним верх. Самое большое неудобство, которое можно доставить подобному типу — не делать ничего, что могло бы подогреть его эмоции, его пассивно-агрессивное «я». Ирв качал головой вперед-назад, как кобра, как танцор диско, сохраняя быстрый темп и глядя на Торна. Кажется, в его лице даже проскользнуло что-то похожее на уважение к безумному поведению Торна и его наряду. Чему-то, что находило отклик в душе этого первоклассного клоуна.
— Превосходно, — сказал Ирв. — Как ты это находишь, коп? Парни, которых меня наняли убить, выстраиваются перед моим домом в очередь, избавляя меня от лишних неудобств.
Шугармен ничего ему не ответил, и Ирв сильно ткнул его глушителем в спину.
— Ну ладно, представление окончено. Мы уходим отсюда. Возвращаемся в дом, где мы сможем побеседовать по душам, как это было принято в старые добрые времена. Пора убираться из-под этих испепеляющих лучей. Человеку моей профессии нужно беречь свою кожу.
В этот момент Торн услышал какой-то новый звук. Он был не намного громче работающей в квартале от них газонокосилки. В этот раз Торн с подчеркнутым артистизмом качнул бедрами. Пускай импульс от его бедер передастся всему телу так, чтобы и плечи повторили то же движение. Чтобы этому типу было на что полюбоваться. Он расслабил мышцы шеи, качнув головой. Есть такая детская игрушка, кукла, которую заставляют двигаться, дергая за привязанные к ее рукам и ногам веревочки. Стоит нажать на кнопочку внизу, и натяжение веревок ослабевает, а кукла обмякает. Так и Торн — если бы в это мгновение кто-нибудь нажал на «кнопку», он свалился бы на землю как безвольная кукла.
Шум нарастал, превращаясь в жужжание. Торн отвел свою клюшку немного назад и сымитировал удар по мячу, затем повторил это снова. Один раз, чтобы подготовиться, другой — чтобы настроиться.
— Эй ты, задница, довольно, хватит, — сказал Ирв. — Положи свою клюшку. Сейчас же, черт тебя подери!
Над высокими манграми, растущими на острове Томсона, показался ДС-3, его двигатель ревел, и этот звук все усиливался, словно пробиваясь сквозь поверхность земли. А Торн продолжал играть в гольф. Как будто ничего не происходило, лишь бросив быстрый взгляд на Шугармена, который пытался пододвинуться поближе к песчаной ловушке. Торн сосредоточил на этом мяче все свое внимание, мысленно рисуя себе траекторию его полета, воображая, как он попадает Ирву прямо в лоб.
Ирв что-то кричал, размахивал пистолетом, стрелял в Джерома, который пролетел всего в пяти метрах над дорожкой и выпустил прямо над ними такую порцию газа, которой хватило бы на половину этого тридцатикилометрового острова.
Хотя Торн почти ничего не видел: ему щипало глаза, он снова поймал ритм, отвел назад клюшку и запустил мяч в гущу этого тумана. Затем он бросился на колени, пытаясь отогнать от себя рукой этот едкий газ. Он услышал негромкие выстрелы пистолета Ирва и увидел, как всего в нескольких сантиметрах от его правой руки в дерне появилась дырка. Торн быстро перекатился влево. Видимость была нулевая. Ничего нельзя было рассмотреть даже с расстояния в тридцать сантиметров. Он продолжал катиться, и в этот момент раздались настоящие автоматные очереди.
