— Мироздание не может быть неправильным, — покачала Маркиза головой, наставительно, как ребенку, говорящему банальности. — Мы можем не понимать его задумок, эти задумки могут расходиться с нашими ценностями и моральными ориентирами… Но это НАШИ ориентиры, Хуан. Нами придуманные и зачастую надуманные. На которые высшим силам плевать с марсианского Олимпа.
— Позвони ей, Хуан, — заключила она. — Мироздание всегда бьёт по рукам тем, кто ему противится. Ударит и тебя, если решишь, что ты умнее. Ты должен принять неизбежное и идти навстречу Судьбе, а не от неё. Ты всё равно пройдёшь свой Круг Жизни, но лучше сделай это сам и добровольно, чем насильно, через страдания и лишения.
Ох уж эта Восточная философия!
— Я подумаю. Честно-честно, подумаю! Обещаю!
И когда она почти вышла, бросил ей вслед:
— Чика, а в современном Иране как относятся к многоженству?
Она вернулась, выглянула назад. Уыбнулась.
— Других жен у тебя не будет. Только шлюхи, а шлюх везде полно, в любой культуре.
После чего всё-таки затворила дверь.
Да уж, та ещё стерва! Но вещи называет своими именами, а это здорово.
* * *
— Можно?
Мишель еще не ушла, но собиралась. Уже переоделась в гражданское и красилась. Кивнула:
— Заходи.
Я прошел, сел на «своё», гостевое место.
— Чай не предлагаю, опоздал.
— Не претендую, — развел я руками.
— С чем пожаловал?
— Отпусти меня завтра?
Она смерила меня удивленным взглядом.
— Смотря куда.
— Гулять. В город.
— Хуан, мы уже всё обсудили. Лея простила наше смоуправство только потому, что оно вписалось в экстренно разработанную к тому моменту генеральную линию. Но за красивой улыбкой она прекрасно помнит, что мы действовали сами, без её ведома, не то, что одобрения. И больше не простит.
Пауза.
— С кем гулять собираешься? Фрейя в Омеге.
— Знаю. С белой обезьяной.
— ???
— С Санчес, — перевел я, насладившись её изумленными глазами.
— Старшей? Младшей? Или обеими? С тебя станется.
— Старшей. — Из груди вырвался красноречивый вздох, который она прекрасно поняла.
— Доиграешься!
— Мне нужен убойный аргумент для торговли с её высочеством. Ты же знаешь, она демонстративно гуляет с Себастьяном. И с ним же ночует.
— Да нет, всё ожидаемо. — Теперь красноречивый вздох вырвался у Мишель. — Я лишь гадала, когда ты созреешь.
— Так напрашивалось?
— А что, нет?
Что ж, логика железная. Паула роль угрозы сыграла плохо, Фрейю надо брать чем-то более… Опасным. Реальной, а не мнимой соперницей. Ангелочки для этой цели не подойдут — любые ангелочки.
— Полдевятого, — глянула Мишель на браслет. — Значит так, подобрать тебе группу завтра из резерва я не успеваю… Да в общем и не хочу. А одного отпускать — Лея меня убьёт. Если найдёшь себе группу на завтра, из числа выходников, естественно, можешь идти. Нет… — Развела руками. — …Извини.
— Ты же знаешь, найду, — усмехнулся я.
— Вот и отлично. — Она поднялась и направилась к выходу, пропуская меня вперед через раскрывшиеся перед ней створки. — Значит, до завтра. После развода и поговорим.
— Adios! — помахал я ей, когда створки закрылись.
Постояв немного, дабы привести мысли в порядок, вызвал Белоснежку:
— Марта, у вас, завтра, вроде был выходной?
Та мгновенно почувствовала, что не так.
— Хочешь поменяться?
— Да. Ваш взвод на наш. Вы как?
— Сейчас, обсужу с девочками, у кого какие планы, перезвоню.
— Хорошо.
Ответ пришел, когда я добрался до переговорной и сидел в кабинке:
«Хуан, всё хорошо, можем».
«Подходи к диспетчерской, напишем заявления» — отправил я ей ответ. После чего выбрал Кассандру:
«Патрисия, дело на миллион. Подходи к диспетчерской».
И только после этого мой палец начал набор заветных цифр и букв номера сеньоры Санчес де Шимановской. Пора прекращать думать о белых обезьянах! Причем самым простым, сформулированным нашей мудрой Восточной красавицей способом.
* * *
«Пик-пик! Пик-пик!»
Кажется, я придремал. Поднялся, хлопая глазами.
— Что случилось? — Рядом испуганно вскочила и Марина.
Я огляделся. Центральный парк, «дикая» его часть. Головное озерцо системы водоснабжения…
— …Сообщение.
Нацепил валяющийся неподалёку навигатор, активировал перед глазами вихрь визора. Ткнул пальцем сквозь конверт с изображением рухнувшей двести лет назад, но отчего-то до сих пор считающейся символом Италии старинной башни.
