Нина оглядела площадь и поняла, почему он так смотрит на нее: подобные места не посещают туристы. И тем более, здесь не место для юных английских леди с длинными белокурыми волосами, выразительными, как у лани, серыми глазами и стройными ножками.
Нина в волнении уставилась на группу смуглых мужчин, собравшихся на маленькой площади. Они пили вино в открытом баре и отчаянно жестикулировали. В этом мужском обществе не было ни одной женщины. Также она не увидела ни единого мужчины, который бы годился на роль ее приятеля.
У нее упало сердце. Хоть бы один вызывал симпатию! Тогда она подбежала бы к нему, быстренько рассказала о своей беде и попросила притвориться ее знакомым, пока не отъедет лимузин.
— Ну, который из них? — снова с насмешкой спросил незнакомец.
— Я… мне кажется, он еще не пришел, — еле слышно выдавила из себя Нина в ужасе оттого, что придется выйти на площадь. Но делать нечего — она и так достаточно опозорилась. — Я подожду его. — Нина взяла рюкзак, потянулась к ручке дверцы и открыла ее. — Спасибо вам большое за помощь.
Она уже поставила ногу на землю, как вдруг увидела, что всего в нескольких метрах от нее на белом пластмассовом стуле сидит, развалившись, Эмилио Локасто. Он хрипло смеялся со столь же отталкивающего вида друзьями.
Все, что произошло сегодня утром, всплыло у Нины перед глазами. Эмилио Локасто вошел в ее комнатенку, когда она причесывалась. Нина с содроганием ждала, что он ей скажет. Ее наняли присматривать за детьми, но, помимо этого, она стирала, мыла посуду и убирала, а две служанки, дальние родственницы синьоры, играли на кухне в карты. Сама же хозяйка целыми днями, вот как сейчас, болтала на улице.
Сердце замерло у Нины от страха, когда Локасто, войдя, плотно закрыл дверь. Его плотоядный взгляд говорил сам за себя.
Он кинулся на нее и так больно сжал грудь, что она закричала. Но он заглушил ее крик своим ртом, затем потянул за руку и с силой прижал ее ладонь к тому месту в низу живота, которое, как он считал, она жаждет осязать. А потом повалил ее на кровать и…
Тошнота снова, как в ту жуткую минуту, подступила ей к горлу. Но тут она почувствовала, как крепкая надежная рука втянула ее в лимузин, дверца захлопнулась, и они, развернувшись, покинули площадь.
Она сидела, зажмурившись, и дрожала, не в состоянии вымолвить ни слова. Когда Нина открыла глаза, то увидела, что они уже едут по широкой дороге, ведущей из Палермо.
— Это Локасто? — спросил незнакомец.
Почему его голос прозвучал так сердито, недоумевала Нина. Может, он догадался о том, что с ней случилось, и злится на Локасто, а может, и на нее заодно? Но разве он не видит, что она не похожа на тех девиц, которые заманивают женатых мужчин? Правда, он ее совсем не знает, да и выгладит она сейчас не лучшим образом.
Нина, закусив губу, промолчала.
— Значит, вы не желаете об этом говорить, — заключил он.
Она ничего не ответила. Ей хотелось забыть семейство Локасто и уехать подальше от Сицилии. Если бы только эта жуткая синьора ей заплатила! А сейчас ее положение было просто безнадежным.
Вдруг Нину осенило, и она повернулась к незнакомцу:
— Вы его знаете? Вы знаете Эмилио Локасто?
Он в ответ слегка кивнул. У Нины помутилось в голове. Неужели он — друг Локасто? Конечно, нет. За то короткое время, что она у них проработала, Нина разобралась, что они за люди. Глава семьи, несомненно, промышлял незаконной торговлей и зарабатывал неплохие деньги, так что семейство было обеспечено лучше соседей. Несмотря на свою непривлекательность, синьор Локасто занимал не последнее место в округе.
У Нины сильно заколотилось сердце. Незнакомец знает Локасто. Неужели мафия? Она облизала пересохшие губы. Господи, куда она попала?
— Послушайте… мы ведь выезжаем из города… Не могли бы вы высадить меня? У меня… здесь есть друзья и… — она сделала глубокий вдох. — Я очень вам благодарна за то, что подвезли и были так добры…
— Все в порядке, — прервал ее незнакомец. — Я не сделаю вам ничего плохого. Я не друг Локасто, хотя хорошо его знаю. Вам не следует меня бояться.
— Я вас не боюсь, — выпалила Нина. — Просто я… Куда вы меня везете?
