В кромешной тьме и лабиринте переулков Джуйменда мы не разобрали, в какую сторону едем, но минут через десять очутились у ворот дома господина Кахрамани. Позвонили… Нам открыли. Мы вошли на просторный двор с цветниками и газонами. Кирпичный особняк, окруженный айванами и украшенный светильниками, был собственностью, вероятно, человека почтенного во всех отношениях. Надо было собраться с мыслями. Навстречу уже. шел хозяин, и мы растерялись. С одной стороны, грязная дорожная одежда, заросшие щетиной лица, с другой — изысканные манеры и безукоризненный костюм хозяина дома. Я и мой друг чувствовали себя как узники, приговоренные к смерти, когда их среди ночи в последние минуты жизни тащат к тюремному священнику.
Великолепная гостиная, прекрасная мебель, безделушки и предметы домашнего обихода, создающие уют, тщательно выбритое лицо хозяина дома, его учтивость и благовоспитанность после всех «прелестей» Гонабада и Джуйменда напоминали оранжерею на площади Чалемейдан в Тегеране, а гости смахивали на двух погонщиков ослов, прибывших с тюками извести и перемазанных с головы до ног известковой пылью.
Мы оба осторожно опустились в кресла. И потянулась привычная церемония взаимных представлений и знакомства. Будучи сытыми, гости дали понять хозяину дома в витиевато утонченных выражениях, что угостил их ужином Аббас — владелец кафе в губернаторском парке. Наш дорогой хозяин никак не хотел поверить, что посещение кафе Аббаса не всегда свидетельствует о низком происхождении клиентов. Но мы настаивали, и, когда доказали ему, что действительно ужинали там, хозяин счел возможным воспринять это известие как забавную шутку. С первым трудным делом было покончено. Зашел разговор о ночлеге. Очень любезно хозяин дома предложил нам кров и постель. Историограф заколебался и как-то замешкался с извинениями. Вопросительно взглянув на географа, он сразу же позабыл о комфорте и мягкой мебели, приличествующих избранным мира сего, и заявил, что мы собираемся рано утром покинуть город Гонабад и не хотим поэтому беспокоить хозяев.
— Где же господа остановятся на ночь? — спросил господин Кахраманй.
Наступила очередь географа выручать друга. Он без обиняков выпалил:
— В гараже «Пятерых».
— Ай-я-яй! Неужели почтенные гости не подыскали себе более подходящего места? Впервые отпрыски знатных фамилий пренебрегают обычаями и выбирают себе жилье в трущобах! В таких случаях надо напомнить им об их происхождении, обязывающем ко многому.
Так приблизительно звучали настойчивые уговоры хозяина, который усомнился в полезности дальнейшей дискуссии. И вообще, кажется, усомнился в принадлежности, по крайней мере одного из нас, к знатной иранской фамилии. Переменив тему разговора, он стал расспрашивать историографа об общих знакомых. Вскоре выяснилось, что оба они состоят в родстве! Тут снова сменили тему, и разговор пошел уже о крупных землевладельцах Гонабада, местных делах, выборах, планах переустройства и реконструкции. Сразу же позабыли о гараже «Пятерых»…
На рассвете раньше всех в гараже проснулся фотограф. Его разбудили зевота, кашель, кряхтенье паломников, собиравшихся на богомолье в Мешхед. Фотограф высунул голову из-под одеяла и сонным, хриплым голосом произнес:
— Чего они так раскашлялись. Минуту моются, а полчаса фыркают и плюются!
Возле айвана мимо жилых комнатушек во дворе гаража протекал грязный арык. Паломники, рядами сидевшие вдоль арыка, совершали утреннее омовение и еше больше мутили воду. Мужчины и женщины, вперемежку сидевшие на корточках, склонялись до самой середины арыка, засучив до локтя рукава. Цветные чадры деревенских женщин, края их белых платков, овчинные тулупы и белые чалмы мужчин образовали крытый коридор над арыком. А с обеих его сторон тридцать — сорок пар голых рук били по воде, словно весла несущейся лодки, и баламутили ее. Женщины старались тщательно закутаться в чадры. Совершая один из важнейших религиозных обрядов, они при этом пытались скрыть лица и обнаженные руки от взглядов мужчин. По обычаю, женщины потупляли глаза и воображали, что мужчины ничего не смогут у них углядеть. Но правоверные мусульмане и мусульманки находились всего в полметре друг от друга! Лишь длинные шальвары хоть в чем-то помогали праведницам!
