Под кроватью лежал продолговатый сверток чуть больше ее дневника. Девушка протянула руку и достала сверток. Аккуратно размотав несколько слоев муслина, она обнаружила миниатюрный портрет. Вероятно, он был закончен незадолго до смерти Мариабеллы, и его не успели никуда поместить. Чтобы рассмотреть портрет, им пришлось поднести к нему фонарь.
Это была она, мертвая девушка из склепа Ливианы. Только на портрете она была живой и счастливой, с тугими локонами, разбросанными по открытым плечам, и игриво надутыми алыми губками. Одну руку она вытянула вперед, словно хотела коснуться художника. Картина была написана необычными отрывистыми мазками и от этого казалась размытой.
Кассандра представила бледную покойницу с синими пятнами на шее и кровавой меткой на груди. Она бережно тронула холст кончиками пальцев в безумной надежде, что изображенный на ней мир может оказаться реальным, а умершая — живой.
— Подарок покровителя? — задумчиво проговорила девушка.
Фалько тоскливо присвистнул:
— Или убийцы. Или это вообще одно лицо.
Он тщательно осматривал портрет со всех сторон и наконец нашел то, что искал: серую закорючку в левом нижнем углу.
— А вот и подпись.
Кассандра склонилась над холстом.
— То ли С, то ли Л.
— Не густо, — произнес Фалько, поднимаясь на ноги. — В Венеции тысяч пять признанных художников и бог весть сколько любителей.
Кассандра приуныла. Фалько прав. Даже узнав имя Мариабеллы, они нисколько не продвинулись в своем расследовании. И было по-прежнему непонятно, куда подевалось тело Ливианы.
Юноша подал Кассандре руку и помог ей встать.
— Впрочем, как ты сказала? — попытался он ободрить свою спутницу. — Надо же с чего-то начать.
Кассандре хотелось поскорее на свежий воздух.
— На сегодня достаточно. Ты отвезешь меня домой?
— Разумеется, — мягко ответил Фалько. — Идем отсюда.
Они перешли через мост, миновали Фондамента-делле-Тетте и спустились к берегу, где ждала гондола. Кассандра испытала небывалое облегчение, обнаружив лодку там, где они ее оставили. Фалько взялся за весло, а девушка уселась в фельце, сбросила котурны и принялась с наслаждением разминать ступни. Бархатный плащ не давал ей замерзнуть на студеном ночном ветру. Забравшись с ногами на сиденье, Кассандра наблюдала, как ее попутчик борется с течением, направляя лодку в Большой канал. Под одеждой Фалько перекатывались тугие мышцы. Девушке вдруг отчаянно захотелось его обнять, ощутить его силу и тепло. Отсрочить расставание, отправиться куда-нибудь вместе. Куда угодно, только бы вместе. Интересно, где он ночует? В какой-нибудь убогой лачуге вроде той, где жила Мариабелла? Кассандра попыталась представить обиталище Фалько. Возможно, это крохотная темная комната со свечой на каминной полке и матрасом на полу.
— Женщины в этих домах, — решилась спросить девушка, — все они куртизанки?
Фалько на мгновение опустил весло и пожал плечами.
— Чтобы стать куртизанкой, надо много чего уметь: петь, играть на музыкальных инструментах, сочинять стихи. Женщины в этих домах по большей части продают себя за деньги, но иногда подвизаются платными партнершами для танцев или натурщицами.
Натурщицы. Ну разумеется. Не удивительно, что художник с ними знаком.
Кассандра совсем осмелела:
— А что умеют те, кто продает себя за деньги?
Фалько со смехом бросил весло, отдав лодку на милость волн.
— Ты так спрашиваешь, будто у меня огромный опыт по части продажной любви. Мне неделями приходится голодать, чтобы расплатиться с натурщицей.
Девушка так и не решилась спросить о том, что волновало ее больше всего. На самом деле ей хотелось знать, всегда ли бывает так, как в темной комнате, или то было какое-то извращение. Пот, стоны, животная страсть. Неужели все любовники ведут себя так? Неужели Лука однажды поступит с ней так же и будет ждать от нее того же? Гондола прошла под мостом Риальто. Стальные светильники ярко освещали его с обоих концов.
— Как красиво! — залюбовалась Кассандра.
— Красиво, — эхом отозвался Фалько. Но смотрел он не на мост, а на девушку.
Художник остановил гондолу под мостом. Массивный каменный свод защищал лодку от луны и ветра. У бортов сгустилась уютная теплая темнота.
