Как бы Вы охарактеризовали тогдашний "Observer" с политической точки зрения?
Это было точно так же, как позже комичным образом произошло с журналом "Stern": в начале у меня были примерно те же взгляды, что и у Давида Астора, на которого я также несколько влиял. Однако в конце я был крайне правым. "Observer" очень сильно ушёл влево, а я не пошёл с ним. Со "Stern'ом" произошло позже то же самое, только это было ещё более гротескно. Там я сначала был крайне левым, а закончил крайне правым, и не я сильно изменился, это "Stern" изменился.
В какой мере обсуждалось в Англии движение Народного Фронта, и насколько Вы сами об этом дискутировали?
Сам я собственно едва ли об этом дискутировал. Настоящим политическим вопросом Народный Фронт в моё время, при Черчилле и при Эттли, никогда не был. До моего времени, в период испанской гражданской войны, в левом крыле партии лейбористов, особенно при Стаффорде Криппсе (но не позже, когда он стал министром) — были люди, которые хотели Народный Фронт. Однако и тогда из этого ничего не вышло, противоречия между лейбористами и коммунистами были всё же слишком глубокими. Что было во время войны — это большая признательная популярность России, включая Сталина. Сталин расценивался в качестве спасителя Англии, кем он в определённом смысле был. То, что русские выстояли под этими ужасными ударами, которые они пережили сначала, это было воспринято в Англии с большой благодарностью. Однако это не привело ни к какому движению Народного Фронта, ни к какому усилению собственно коммунизма.
В чём отличие Вашей идеи Собрания эмигрантов от идеи Народного Фронта?
Я был больше за Собрание либерального толка, которое возможно могло бы каким-то образом опираться на социал-демократов и на часть правых. С коммунистами было скорее наоборот. Они были единственными, кто пытался примазаться к "Die Zeitung" или проникнуть в неё. И я с сожалением должен признаться, что это собственно было предотвращено не мной, а сотрудниками редакции из страха перед тем, что коммунисты затем станут в редакции доминирующей фракцией. Это предотвращал также мистер Харе, но сначала настолько далеко дело вовсе не заходило.
Таким образом, Министерство информации также было очень антикоммунистическим?
Не только Министерство информации, но и всё английское правительство. Оно было за анти-гитлеровскую коалицию, включая Сталина, по меньшей мере с 1943 года, однако оно не было за внутрианглийский Народный фронт или какое-либо влияние английских коммунистов на английскую политику, которые образовывали ведь совсем крошечную партию.
Вы говорили о себе, что не были типичным эмигрантом, поскольку не были ни членом какой-либо партии или организации, и не были евреем. Был Свободный Немецкий Культурный Союз и был PEN. Вы сознательно решились не участвовать в этих организациях или это было сделано без умысла?
Сказать, что тут был умысел — это чересчур. В течение всей моей жизни у меня был очень глубокий инстинкт против вступления в какую-либо организацию. Я и теперь не состою в PEN-клубе, хотя меня дважды туда приглашали.
В то время о Вас писал Керр, что он отклонил предложенное Вам членство в PEN-клубе по причине политической линии "Die Zeitung".
Это мне никогда не было известно. Мне очень жаль, что Керр был настолько против меня, я не был против него. Впоследствии я всегда очень удивлялся, почему мы собственно никогда не просили Керра сотрудничать с нами. Он ведь был же одним из лучших немецких литераторов в Лондоне. "Die Zeitung" не была моей газетой, я был служащим в ней, это была газета Лотара, а Лотар к моему удивлению никогда, как я полагаю, не приглашал Керра. Возможно, он и из-за этого был против меня. Но я вовсе не так уж отслеживал все эти дела. Это меня вовсе не интересовало особенно, что писалось в мою пользу или против меня.
Культурной жизнью в эмигрантских кругах Вы также не интересовались?
Не очень. Во всяком случае не интересовался больше после того, как выяснилось, что мои политические надежды на эмигрантские круги полностью потерпели крах, и после того, как я благодаря "
