— Роль наблюдателя за результатами, — ответила я.
— Не только. В разговоре с ним ты довольно тонко рассудила, что злоумышленниками достигнуты именно те результаты, на какие они рассчитывали. Серов мог воспринять это объяснение как угрозу довести дело до конца в случае невыполнения им известных условий. Угрозу, исходящую от организаторов покушения. Здесь ты выступила в роли посла его врагов. Реально?
— Вполне, — согласилась я. — Хоть и изощренно. Качество выстрела я объяснила с точки зрения бывшего снайпера. Ну опыт у меня в таких делах, и все тут. Реально?
— Конечно! — кивнул Суров. — Надежно, как бетонная стена. Только вот ведь какое совпадение получается: на месте работы снайпера оказывается невольный свидетель со снайперским опытом и авторитетно объясняет результаты. Ну пусть совпадение. Бывает. А как ты объяснишь свое появление в парке за несколько дней до события? Серов вполне мог узнать об этом, выспросить у дочери.
— Совпадение, — согласилась я и подумала, как мастерски все было подстроено. Будто специально для того, чтобы я попала под подозрение. Хотя почему — будто? Возможно, подставить меня таким образом входит в планы Сурова.
Я глянула — на губах Андрея появилась еле заметная улыбка.
— Третье совпадение — то, что в момент выстрела ты оказалась рядом с Женей. Три совпадения, Юля. Не многовато ли? Теперь скажи, как Серов может расценить твой контакт с ним? Незапланированная случайность?
— Не-ет!
Я включила мозги на полную мощность. На этот вопрос готового ответа у меня не было, а выдать его следовало без задержки.
— Если исходить из того, что я действительно связана со злоумышленниками…
— Именно из этого и давай исходить. Скажем о Серове поговоркой: рассчитывай на худшее, тогда лучшее будет приятней. — Суров улыбнулся. — Тем более что это мнение нашего подопечного полностью соответствует истине.
Удивилась я настолько, что впору было рукою попридержать отвисающую челюсть. То, что настоящим организатором покушения является мой уважаемый начальник, а не какие-то самарские отморозки, не было для меня тайной, но теперь он прямо признавался в этом. Чрезмерной болтливостью майор Суров не грешил никогда, значит, его признание можно расценивать как высшую степень доверия.
А прощена я, однако, за сочувствие к Николаю Михайловичу!
— Будучи связанной с врагами Николая Михайловича и действуя в их интересах, от дружественного контакта с ним я получаю много ценной информации. Верно? — принялась я рассуждать в надежде докопаться до ответа на вопрос Сурова. — Я вижу его реакцию на происшедшее и по ней могу предположить его поведение. То есть догадаться, какие меры он скорее всего предпримет в ответ.
— То есть отслеживание «вживую» его реакции на происшедшее дает возможность прогнозировать его действия с высокой степенью вероятности, — сжал Гром мои рассуждения в одну фразу. — Верно!
Я попробовала «на вкус» наши выводы и в сомнении покачала головой.
— Не слишком ли изощренно? Не во всяком отделении ФСБ найдутся люди, способные спланировать и гладко провернуть такую операцию. Можно подумать, что там, в Самаре, засели люди со спецподготовкой. И сам Серов может все представлять себе намного проще. Откуда мы знаем — как? Конкретных обвинений против меня он пока не выдвигал.
— И вряд ли выдвинет. Он предложил тебе поработать у него. Зачем? Чтобы иметь все время на глазах — раз. Чтобы иметь возможность через тебя запустить к врагу выгодную, с точки зрения Серова, информацию — два. И в-третьих, чем черт не шутит, попробовать наладить с ними связь через живого человека, не рискуя при этом своими людьми. Дело-то приняло такой оборот, что обычные средства связи сейчас малопригодны.
— Получается так, что противники Николая Михайловича, обставив все таким образом, чтобы он заподозрил во мне их человека, создали условия, при которых ему выгоднее использовать меня, чем просто гнать прочь. И он, и они, черт возьми, умные люди, если способны разыгрывать такие комбинации.
— Снимаю шляпу, — Андрей сдернул с головы кепку, — перед их умом. Как будешь себя вести? Что выберешь, Багира?
