Генерал Мак-Магон получил от императора приказ соединиться с ним в Мадженте, на дороге в Милан. Задача, и без того трудная, осложнялась выбором места встречи между двумя водными артериями. К тому же командир второго армейского корпуса не имел сведений о дислокации войск противника.
Генеральный штаб еще не раз проявит свою несостоятельность на протяжении военной кампании. Но те, кто знал Мак-Магона, не сомневались, что приказ будет выполнен. Будучи прекрасным стратегом, генерал успешно избежал роковой ошибки императора — заторов на дорогах. Для этого он послал дивизию Эспинаса в Мадженту окружным путем. Миновав Кассино, Индерно и Маркалло, дивизия полным ходом двинулась к Мадженте. Но даже генерал не мог предвидеть, что столкновение произойдет так скоро. О противнике не было никаких вестей, и все надеялись, что соединение с армией Наполеона III пройдет без единого выстрела.
Пока дивизия Эспинаса маневрировала между деревнями, солдаты Мак-Магона наслаждались передышкой. В шесть часов утра, не получив никаких распоряжений, они принялись за чистку, стирку и приготовление еды. В одно мгновение на берегах Тичино и Навиглио расположились любители рыбной ловли с самодельными удочками.
В восемь часов из Генерального штаба был получен приказ о выступлении. Солдаты быстро запихали еду в рот, побросали вещи в мешки и, натянув еще влажные рубашки и кальсоны, построились.
Ровно в девять дивизия, возглавляемая генералом Ламотружем, и четыре полка пехотной гвардии под командованием генерала Кальму выступили в поход. Офицеры и солдаты украсили себя цветами так же, как и воины в Новаре. Их провожало все население города Куджиони.
Первая встреча с белыми мундирами произошла в деревеньке Кассате. Небольшой отряд австрийских стрелков отступил, слабо обороняясь. В это время со стороны Буффалоры прозвучал пушечный залп — это давал о себе знать император. Следовало прибыть туда как можно скорее. В Бернате головные колонны снова натолкнулись на вражеских стрелков, прочно укрепившихся в Монте-Ротондо. Французам надо было во что бы то ни стало выгнать их, но элитные войска противника упорно сопротивлялись.
Канонада грохотала минут двадцать. Эти-то взрывы и услышали гренадеры императора, приняв их за подоспевшее подкрепление.
Мак-Магон не забыл того, что накануне сообщил ему Франкур, хотя и не до конца поверил в достоверность сведений. Определить численность движущихся воинских частей трудно даже для офицера. Солдат же, глаз которого не привык к общему виду поля боя, вполне мог ошибиться.
Как осторожный и расчетливый военачальник, генерал старался предусмотреть самое худшее. Отдав приказ Эспинасу двигаться вперед любой ценой, он и сам отправился в путь, обеспечивая прикрытие.
Мак-Магон, прекрасный наездник, оставив далеко позади свой эскорт и часть генштаба, взлетел на холм. То, что он увидел, подтвердило донесение Франкура.
— Зуав не ошибся! — прошептал полководец, окидывая взглядом окрестности. — Пожалуй, здесь будет около сорока тысяч австрийцев.
Не теряя времени, он послал к Виктору-Эммануилу предложение принять участие в кампании. В ожидании армии короля и дивизии Эспинаса генерал построил войска в боевом порядке. Дивизию Ламотружа он выставил вперед для атаки, а генералу Кальму приказал занять место в центре, шагах в трехстах позади.
— Вот так, старина, и не двигайся… Чтобы я нашел тебя здесь, когда ты мне понадобишься.
Вскоре Мак-Магону передали неприятную новость: армия итальянцев, перейдя Тичино, попала в затор на участке дороги, ведущей к мосту через Навиглио. Это означало, что на помощь союзников в ближайшие три-четыре часа можно не рассчитывать. Мак-Магон только пожал плечами:
— У меня недостаточно сил, но как бы то ни было, я буду сражаться!
Отложи генерал военные действия до прихода королевской армии, Наполеона разбили бы при Буффалоре. Италия навсегда потеряла бы свою независимость, а Францию захватили бы немцы, упорно вооружавшиеся на берегах Рейна[95].
После немыслимо долгой задержки прибыл Эспинас Его правый фланг, сформированный из второй роты зуавов, укрепился за кирпичной стеной Рокколо. Многочисленная австрийская колонна беззвучно пробиралась через рощу, намереваясь проскочить между двумя французскими дивизиями. Эспинас понял этот маневр и приказал зуавам пропустить противника. Как только в узкий коридор вошел последний солдат, генерал поднял саблю и скомандовал, употребив несколько красноречивых выражений, достойных героев Гомера:
