– Мне достаточно часа, чтобы приготовиться к отъезду, – сказала Арабелла ледяным тоном. – Я не смогу сегодня вывезти все свое имущество, но попрошу Франклина подержать мои вещи некоторое время на чердаке, пока не устрою свои дела, и тогда пришлю за ними. Думаю, вас это удовлетворит, ваша светлость.
– Нет, – возразил он, – никоим образом. – Он снова повернулся к графину и наполнил бокал. – У меня нет ни малейшего намерения выбрасывать вас из дома. Оставайтесь здесь сколько угодно.
Она нахмурилась:
– Не понимаю. Вы позволите мне остаться здесь?
Он снова повернулся к Арабелле. Улыбка, сверкнувшая в серых глазах, преобразила его лицо. И теперь она не находила ничего устрашающего ни в его черных бровях, ни в белой пряди волос.
– Разумеется. Я не такой людоед, каким кажусь вам, леди Арабелла.
Его улыбка была заразительной, и лицо ее смягчилось. Скорее всего, она неправильно судила о нем, ведь он признался в содеянном. Но каковы бы ни были ее отношения с Фредериком, как-никак он был ее единокровным братом. Этот человек не мог знать о том, что их равнодушие друг к другу порой граничило с прямой враждебностью. Но то, как он рассказал ей о смерти Фредерика, в лучшем случае можно было назвать пренебрежительным и небрежным, в худшем – черствым и жестоким. Он ни на секунду не задумался о ее чувствах. И все же эта его улыбка намекала на то, что в характере этого человека есть и другие, более привлекательные черты.
Арабелла предпочла выбрать нейтральный тон:
– Простите меня, если я покажусь вам невежливой, герцог. Ваша новость вызвала у меня шок. Но мне следует поблагодарить вас за ваше предложение.
Он поклонился:
– Для меня это удовольствие, мадам.
Он потянулся, взял ее руку, поднес к губам и легонько дотронулся ими до ее кожи. В соответствии со светскими правилами губы мужчины не должны были коснуться ее, учитывая краткость знакомства. Достаточно было поцеловать воздух над тыльной стороной ее ладони, но Арабелла решила, что сейчас неподходящий момент для того, чтобы придерживаться столь строгих правил. Если он готов был позволить ей остаться в доме, до тех пор пока она не подготовится к отъезду должным образом, имело смысл бытье ним любезной.
– Позвольте мне предложить вам поесть, прежде чем вы вернетесь в Лондон, – сказала она, убирая руку, как только он ее выпустил из кончиков пальцев. – Уже почти полдень, а вы, должно быть, рано встали нынче утром.
– Я выехал на рассвете, – ответил он непринужденно. – Но в Лондон возвращаться не собираюсь, мадам.
– О? – Ее красиво очерченные брови недоуменно поднялись. – Значит, в Кенте у вас есть друзья?
Он покачал головой, и глаза его так ярко блеснули, что по коже ее снова побежали мурашки в предчувствии неизвестной опасности.
– Нет, – ответил он. – Но у меня есть дом в Кенте и, похоже, очень славный. – И он сделал жест, охвативший все, что их окружало. – Я намерен остаться надолго. Мне надо обсудить дела с управляющим, я надеюсь повидать арендаторов и, разумеется, познакомиться с прислугой. Вы согласитесь, конечно, что в летнюю жару в деревне гораздо приятнее, чем в Лондоне.
Пол под ногами Арабеллы закачался, как зыбучий песок.
– Похоже, я очень несообразительна, – выговорила она медленно. – Должно быть, это от жары. У меня создалось впечатление, что вы дали мне разрешение остаться здесь до тех пор, пока я не устрою свои дела.
Он поклонился:
– Это так. Вы можете здесь оставаться столько, сколько вам будет угодно.
– И… простите меня, должно быть, в этом вопросе я проявляю особенную недогадливость… вы собираетесь остаться под одной крышей со мной? – Снова ее брови взметнулись вверх.
– Разумеется, миледи. И вы прекрасно оценили ситуацию.
Он улыбнулся непринужденно и дружески, и на этот раз ей показалось, что его улыбка не таит ни малейшей угрозы. И снова в ее золотистых глазах загорелся гнев.
– Вам, очевидно, нравится дурачить меня, герцог. И я не приложу ума, что я такое сделала, чтобы заслужить это. Прошу прощения.
Она направилась было к двери.
Джек опередил ее и положил руку на косяк. Обе собаки заворчали, шерсть у них на загривках поднялась дыбом.
