– Да, понравиться, – повторил он. – Но в браке есть еще кое-что, Арабелла.
Джек убрал руку с ее плеча, и она тотчас же оказалась у нее под подбородком, и он приподнял ее лицо. Потом крепко поцеловал ее в губы. И этот поцелуй не походил на легкое вчерашнее прикосновение к уголку ее рта. Этот поцелуй поглотил ее всю. Глаза ее невольно закрылись, и она теперь воспринимала только запах его кожи, вкус языка и жаркий напор тела на ее собственное, и, не сознавая этого, она подалась ближе к нему. Свободной рукой он обхватил ее за талию и прижал к себе, а ее язык начал двигаться в одном ритме с его языком, и ей теперь показалось, что остался только чувственный мир, в котором алое пламя заполыхало под ее веками.
Он медленно поднял голову, не убирая руки с ее талии и другой придерживая ее голову под подбородком. Его серые глаза не отрывались от ее лица, а в их глубине таился томный жар.
– Есть и еще кое-что, – сказал он. – Брак без страсти – нечто унылое.
Арабелла сглотнула. Страсть? Она поднесла руку к голове, заправила непокорную прядь волос за ухо. У нее слова не шли с языка.
– Нам незачем стоять здесь на жарком солнце, – сказал Джек совсем иным тоном. – Вам не следовало выходить без шляпы.
Он взял ее за руку с привычной непринужденностью, казавшейся совершенно естественной для него, и молча пошел по проселочной дороге. Он не мог понять, как случилось, что дело, приведшее его сюда, вдруг приобрело совершенно иной, личный характер. Теперь оно больше не было осуществлением давно задуманной мести. Чем упорнее Арабелла сопротивлялась ему, тем сильнее ему хотелось покорить ее. Он смотрел на нее, идущую рядом с ним с озабоченным видом и время от времени бросающую палки собакам, несущимся по дороге впереди них. Раз, будто почувствовав его взгляд, она посмотрела на него, потом перевела глаза на дорогу перед собой.
Она пыталась убедить себя, что, если не будет думать об этом поцелуе, если больше не станет упоминать о нем, тогда, возможно, все станет прежним, будто никогда и не было ничего другого. Но к сожалению, ей не удавалось морочить себе голову.
Они приблизились к Лэйси-Корт, миновав рощицу у большой дороги. Арабелла остановилась, когда стал виден дом. Она вздохнула:
«О, этого-то я и ожидала».
К парадному входу подкатил экипаж, и женщина в негнущемся платье и преувеличенно большом кринолине вышла, опираясь на руку цветущего вида джентльмена в парике и бархатном сюртуке цвета бургундского вина.
– Позволю себе высказать догадку, что это прибыли с визитом леди Эслоп с супругом, – сказал Джек.
– Именно.
Арабелла свистнула собакам, и они побежали с ней рядом.
– Если мы останемся за деревьями, они уедут, – предположила она, полная надежды.
– А я-то полагал, что вы предвкушаете встречу с ними, – заметил он. – Вы ведь обещали, что мы оба позабавимся.
– То было вчера, – ответила Арабелла. – Теоретически это звучало забавно, но, боюсь, реальность не такова.
– Ну я-то жажду встречи со своим коллегой – мировым судьей и его супругой, – заявил Джек.
Он окинул ее быстрым взглядом и слегка покачал головой.
– Можете вы войти в дом незаметно?
– Да, – ответила Арабелла удивленно. – Но зачем?
– У вас, дорогая, в волосах застряла солома или сено, и соломинки прилипли к вашему платью на спине. А спереди на подоле собачья шерсть. Едва ли ваша обувь пригодна для того, чтобы принимать визитеров. И может быть, вы что-нибудь сделаете со своими волосами? – И он провел ладонью по ее голове, будто приглаживая волосы и подводя итог изъянам в ее внешности.
Арабелла тотчас же вспомнила, что побывала на конюшне и возилась со щенками. Она отряхнула рыжую шерсть с юбки.
– Это меня щенки наградили.
– Да, верно, – согласился Джек. – Пока вы будете переодеваться, я встречу леди Эслоп и ее супруга.
Арабелла раздумывала.
– И как же вы им объясните ситуацию, Джек?
– Я не убежден, что обязан что-нибудь объяснять, – возразил он.
Ее глаза заблестели:
– Ну, если уж вы вознамерились уязвить Лавинию Эслоп, то я непременно должна присутствовать при этом.
На его губах появилась ленивая и медлительная улыбка.
– Вот это намного лучше.
