– Не знаю как, – ответила Арабелла. – Мне просто предложили обмен: быть покорной женой и позволить мужу делать все, что угодно, а также пускать его в свою постель, когда он этого потребует. – В тоне ее прозвучала горечь.
Мэг обдумывала ее слова.
– Если рассмотреть все это только теоретически, потому что мы обе, разумеется, знаем, что ты ни в коем случае не примешь его предложение… мне кажется, если он считает, что ты должна смотреть на его связи сквозь пальцы, ты тоже могла бы потребовать подобной свободы. – Она задумчиво созерцала подругу. – Если, конечно, тебе захотелось бы завести любовника.
– У меня нет твоего опыта, Мэг, – сказала Арабелла с принужденным смехом. – Все, что я знаю о восторгах спальни, я почерпнула от тебя.
Мэг издала короткий насмешливый вздох:
– Это было давно, так давно. Я почти и забыла, как это бывает.
– Когда у тебя возникнет возможность, ты все вспомнишь.
– Кто же я такая, если мне придется довольствоваться этим? – спросила Мэг. – Я однажды провела сезон в Лондоне, и из этого ничего не вышло. И потому я приговорена выбирать мужа из прыщавых юнцов или пьяных сквайров Кента.
– Или это, или придется вести жизнь, которая, как мы утверждали всегда, удовлетворяет нас, – заметила Арабелла. – В десять лет мы дали клятву и расписались кровью в том, что сохраним нашу независимость, и ничто, ни один мужчина не сможет заставить нас изменить решение.
Мэг со смехом покачала головой:
– Все это было прекрасно в десять лет, Белла. Но я еще не встретила мужчины, который согласился бы принять такие условия, да и ты тоже. И я не уверена, что хочу провести остаток жизни в состоянии целомудрия и девичества. А ты?
– По правде говоря, я тоже, – сказала Арабелла упавшим голосом. Ей представилась ее будущая жизнь в качестве бедной родственницы в коттедже в Корнуолле, и эти мысли ее не обрадовали.
Стук в дверь прервал затянувшееся молчание.
– Войдите, – сказала Мэг.
В дверном проеме возникла горничная, тотчас же присевшая в реверансе.
– Прошу прощения, мисс Мэг, но сэр Марк хочет знать, не присоединитесь ли вы с леди Арабеллой к нему в библиотеке.
Молодые женщины переглянулись. Если герцог ухитрился добиться поддержки баронета всего за полчаса, он был еще опаснее, чем они предполагали.
– Мы спустимся через пять минут, Мэдж, – сказала Мэг.
Когда за горничной закрылась дверь, она обернулась к Арабелле:
– Должно быть, он и в самом деле приручил моего отца, и тот ест у него с руки. Что такое он мог ему сказать?
– Очевидно, он убедительно представил ему все преимущества вступления с ним в брак, – сухо ответствовала Арабелла. – Твой отец всегда мыслил себя in loco parentis[4], даже еще до смерти моего. А уж после того, как мой отец умер, сэр Марк не делал тайны из своего презрительного отношения к Фредерику. Я подозреваю, что он убедил себя, а сейчас, возможно, и твою мать в том, что это правильное решение моих проблем, и в том, что герцог – прекрасная и беспроигрышная партия.
– Хотя, возможно, он развратник и плут, – пробормотала Мэг, вставая на цыпочки перед зеркалом и заправляя пряди, выбившиеся из ее рыжей гривы.
– О, я не сомневаюсь, что Джек внушил твоим родителям, что он сам архангел Гавриил, – кисло заметила Арабелла.
Мэг обратила внимание на то, что ее подруга столь непринужденно назвала герцога по имени, и бросила на Арабеллу проницательный взгляд, но воздержалась от комментариев. Арабелле было решать, плавать ли в этих глубоких и темных водах и как плавать. Мэг была готова предложить подруге любую помощь и поддержку, если бы ей это потребовалось, чтобы противостоять давлению со стороны ее родителей. А они обе чувствовали, что их натиск будет нешуточным.
Она сжала руку Арабеллы, быстро и ободряюще клюнула ее в щеку, и они пошли вперед по коридору.
