– К Барретам, – сказала она им, открывая парадную дверь.
Они завиляли пушистыми хвостами и бросились вниз по ступенькам, опережая ее. Там жила их мать, прогулка к Барретам в раннее утро была для них желанной.
– Доброе утро, Арабелла.
Это приветствие, произнесенное приятным и мелодичным голосом, заставило ее замереть на нижней ступеньке. Она медленно повернула голову. Что он здесь делал в столь ранний час? Ведь он был горожанином. И в это время должен был еще почивать и не беспокоить ее. Однако бодрствовал, хорошо причесанный, сияющий и вполне по-городскому облаченный в черный бархат и серебристые кружева. Его костюм был совершенен до мельчайших деталей, включая и рапиру в ножнах у пояса.
Она ответила на приветствие, но не улыбнулась:
– Здравствуйте, ваша светлость.
Он быстро сбежал по ступенькам и поравнялся с ней.
– Я думал, что мы еще вчера вечером покончили с этой досадной формальностью.
– Я предпочитаю оставаться педантом, – сказала Арабелла.
– Ах! – Казалось, он обдумывал ее слова, в то же время оглядывая ее и охватывая всю ее фигуру от волос, собранных в узел, до босых ног в простых кожаных сандалиях. – Понимаю.
– Если вы меня извините, сэр, – сказала Арабелла с ледяной учтивостью и достоинством, – я поспешу по своему чрезвычайно важному делу.
– В таком случае я составлю вам компанию и провожу вас, – ответил он с любезной улыбкой.
– Миссис Эллиот приготовит вам завтрак, – сообщила она.
– О, я уже позавтракал час назад, – сказал герцог, все еще улыбаясь. – И должен вам сказать, что еда была отменной. Так куда же вы направляетесь?
– Мое дело не требует компании. Оно слишком личное, – сказала Арабелла.
– Но если оно как-то связано с имением, я должен принять в нем участие.
Теперь в этой его улыбке появилось что-то от вызова, а серые глаза стали неприятно пронизывающими.
– Это не имеет к имению ни малейшего отношения, – заявила Арабелла, начиная себя чувствовать крысой, загнанной в угол. – Это совершенно личное дело. Поэтому прошу вас извинить меня, сэр. – И она поспешила по подъездной дорожке.
– Я провожу вас туда, куда вы направляетесь, – ответил он, легко догнав ее. – Может быть, по дороге вы мне кое-что покажете или расскажете об этих землях.
Арабелла поняла, что ей от него не отделаться, если только не натравить на него собак, но, отпущенные на свободу, они прыгали вокруг него, издавая восторженное тявканье. Поэтому надежда на успех была весьма проблематичной. Оставалось только в молчании идти с ним рядом, стараясь, насколько возможно, не обращать на него внимания.
– Если память мне не изменяет, один сезон вы провели в Лондоне, – сказал Джек.
Отвечать молчанием на столь невинное и ординарное замечание было просто невозможно.
– Да, десять лет назад.
Она подняла обслюнявленную Борисом палку и отбросила в сторону.
– Вам не понравилось в городе?
Он бросил палку Оскару.
– Нет.
Джек размышлял над ее кратким ответом. Он никак не располагал к дальнейшей содержательной беседе. Все-таки Джек с глупой настойчивостью спросил:
– Почему?
Впервые с момента, когда они пошли рядом, Арабелла посмотрела на него. Ее четко очерченные брови поднялись, и она ответила:
– Что за нелепый вопрос, сэр? Посмотрите на себя и на меня. Как вы думаете, совместима ли я с вашим миром? У меня нет интереса к модам, сплетням, интригам, ко всей этой фальши… которая так устраивала моего брата и, как видно, вполне подходит вам, но не годится для меня.
– В этом мире, Арабелла, есть место и для необычных вещей, – сказал он. – Есть место для нового.
– Я женщина, – объявила она, будто ставя точку в их разговоре.
– Женщины тоже могут быть носительницами новшеств, – мягко возразил он, бросая собакам новую палку.
– Нет, насколько показывает мой опыт.
Беседа начала занимать ее, к величайшему ее раздражению.
– Осмелюсь заметить, что ваш опыт жизни в городе оказался очень небольшим, если вы провели там всего один сезон. К тому же следует принимать во внимание и ограничения, связанные с тем, что вы были дебютанткой.
Возможно, в его словах и был смысл, но Арабелла сделала всего одно замечание, произнесенное кислым тоном:
