Дальше «история помчалась вскачь, стуча копытами по черепам дураков»[10]. Не в смысле, что Первая Конная пронеслась во главе с Будённым и не голая леди Годива на лошади проскакала. И даже не кудрявый Есенин на розовом коне «весенней гулкой ранью». Сверху грохнуло, света прибавилось. На улице раздалось «бах-бах-бах», на крыше — нечто среднее между «шлёп», «плюх» и «хлюп», но дважды. И всё это — громко так, отчётливо, не оставляя простора для работы мысли. По крайней мере, с баханьем — не далее как вчера познакомился, блин. А вот что хлюпало — сейчас узнаем.
«В побудке с помощью пушки что-то есть — бодр, свеж, сна ни в одном глазу и нет мыслей, что сперва — зубы чистить или мыться!» — думал я, пытаясь делать три дела одновременно: выбраться наружу, передёрнуть затвор автомата и ощупать себя на предмет лишнего в штанах. Штаны сухие, затвор передёрнут, я на улице. Тамир рядом. Люк на башне женской спальни откинулся, Саша — женская логика! — жестами показала, что она объедет наше лежбище справа, а мы должны обойти его слева. Пока я тупил, обдумывая уместность «языка жестов» после артподготовки, Тамир дёрнул меня за рукав и зарысил за угол. И тут же начал стрелять.
Выпрыгнув из-за его спины, я рассмотрел, куда он палит. И присоединился, правда, не заполошно, а отсекая по два-три выстрела. Больше всего «ЭТО», ползущее метрах в пятнадцати от нас, напоминало гусеницу с головой посреди тела — мокро-слизистого, мускулистого. В голову и палили, по крайней мере, я.
Появление броневика совпало с прекращением двигательной активности «червячка». Подошли, перезарядив оружие, поближе. Мерзость. Ни фига не червячок — злобно-ужасная пародия на человека. А полз он из-за Саши — она из пушки отстрелила ему левую ногу и левую же руку с частью плеча. Вот и пытался он — или она — уползти подальше от негостеприимных хозяев. А те ему не дали.
— Саша, а с чего вдруг ты спозаранку в башне делала?
— Считай, что не спалось. Не нравится объяснение?
— Да я так… Спасибо, кстати! Большое!
— Да-да! И от меня!!! — это Тотти «отмер», кавалер галантный…
— Всё прозаичнее. Вышла пописать, обратно залезла, а эта пакость на вашем домике сидит… Пока в башню, на Алёну наступив, пробралась, пока оттуда глянула — она уже к «вскрышным работам» приступила. Хорошо, после вчерашней «проверки» всё оставила, как есть. Так что дала бронебойными — её и смыло с крыши. И сразу вы вылезли.
Постояли минут пять, потрепались «ниачём» облегчённо. Не знаю, у кого как, а у меня ощущение — как перебегал дорогу, уже на тротуаре — а за спиной проносится «длинномер», не тормозя, только острее, что ли. «Смерть пришла и ушла, никого не забрав…» А потом появилась недовольная Алёна.
Оставив сестриц выяснять, стоило ли наступать на единоутробную спящую сестру и «добуживать» залпом «из башенных орудий», мы с Тамиром не торопясь прошлись по огороженной территории в поисках пропущенного накануне. Толкового ничего не нашли и в итоге вышли на обрывистый берег моря. Как по заказу — именно в тот момент, когда восходящее солнце, задержавшееся на линии горизонта, как бы отрывается и прыжком эдаким воспаряет над ней. Полярный лис — полярным лисом, а всё равно красиво и захватывающе. Как впервые «вживую» увидел, не перестаю кайф от этой картины получать. Минут пять тупо пялился, глядя на наливающийся неторопливо слепящей желтизной красно-оранжевый шар.
От эдакой медитации утренней отвлёк чувствительный толчок под рёбра.
— Папа, задумался?
— Ага. Красиво.
— На море смотри!
— Ну, кораблики…
— Вон тот, за сухогрузом!
— Каким???
— За спиной — транспортёр и сёстры. Прямо — пассажирское судно. Левее него, но ближе к нам — сухогруз. За ним, вон, из-за него появляется, видишь?
— Тотти, что я могу там увидеть, если бинокль у тебя?
Километрах в трёх от берега действительно виднелись корабли, но ни тип, ни принадлежность, ни, тем более, смысл их телодвижений мне был непонятен. Чего Тамир завёлся?
На мой вопрос по поводу его возбуждения Тамир разразился небольшой лекцией. Приведший его в восторг кораблик — «со службы их не видел!» — сторожевой катер израильских ВМС. Небольшой, мореходный и с изрядной автономностью — не год, конечно, но всё же…
