Его затрясло — он увидел сложенное на подушке красное кружевное белье жены... Вчера была пятница, и она вернулась домой в половине одиннадцатого, сказала, что была у какой-то знакомой, которая живет аж возле аэропорта... Он взял в руки красный кружевной комок и поднес к носу, легкий цитрусовый аромат напомнил ему утренние объятия, близость... Неужели теперь все для него закончилось? «Кажется, уж лучше бы она умерла...»
Когда раздался звонок, он встал и, как пьяный, пошел открывать. Это была она. Как Снегурочка, высокая и запушенная снегом. Даже шубка побелела. А глаза смотрят прямо и открыто, словно ей нечего бояться. И блестят... Откуда она вернулась?
— Привет! Ты не забыл, какой у нас сегодня день? — Она сделала резкое движение, и перед глазами невменяемого Сергея возник огромный букет из белых и розовых гвоздик. — Поздравляю, — продолжала она как ни в чем не бывало. — А еще я купила в ресторане жаркое, его надо просто подогреть... Ты что это не впускаешь меня домой? Тоже сюрприз?
Она ничего не подозревала. Сначала смеялась, а потом притопнула ногой в нетерпении (пусти, мол), но он так и не пустил ее. Он даже не помнил, что говорил ей, кричал, оскорблял, схватил гвоздики и растоптал их у нее на глазах... Она даже не успела ничего ответить, а только увидела его лицо и поняла: это конец... Они потеряли друг друга — навсегда...
Когда она очнулась, то поняла, что лежит на крыльце своего дома... Кажется, она скатилась с лестницы, то ли сама, то ли это сделал ОН... Она с трудом поднялась и тут же снова села: резкая боль в ноге... И еще сильно горела правая скула... Она дотронулась рукой — кровь. Начиналась метель. Нужно поскорее доехать до Ады... Только для этого придется как-то добраться до дороги, а там она остановит такси... Она так и сделала, с трудом доползла. Не было сил даже плакать, в горле словно застрял ледяной шарик и все не таял...
Прямо возле нее остановилась машина. Какие-то руки подхватили ее и забрали в ад, в смерть... Их было трое в этой машине... Звери, животные...
* * *
— Спойте еще раз этот номер, но постарайтесь не фальшивить, а то от вашего крика у меня уши закладывает... — Наталия, тяжело вздохнув, окинула взглядом маленький натопленный класс, в котором стояло всего шесть столов. За ними сидели юные музыканты, вспотевшие от жары и изматывающих упражнений по сольфеджио, она дала им тональность и не спеша прошла к окну. Голубоватые сугробы прямо на глазах распухали от этого невиданного снегопада... «Красиво, — подумала она, — черное бархатное небо, белый пушистый снег, желтый свет фонаря... Вот если бы еще не это детское блеяние...»
* * *
Она уже сто раз пожалела о том, что вернулась в музыкальную школу. Контрастов ей, видите ли, захотелось... Но, с другой стороны, ее тоже можно понять. Летом она рассталась сразу с двумя своими мужчинами — Логиновым, прокурором, и Валентином, которого она любя называла Жестянщиком... Объяснить Логинову, с которым она жила под одной крышей, что ей «по жизни» необходимы именно они оба, она все равно не смогла бы, поэтому она выбрала единственный правильный для себя путь: удалила их из своей жизни, как два разболевшихся, но еще вполне здоровых зуба...
Сара, ее близкая подруга, узнав об этом, была шокирована: «Ну ладно еще твой Жестянщик, жила ты без него сколько и еще столько же прожила бы, но Логинов... Как же ты теперь обойдешься без него?..» Наталия понимала ее: Сару пугали трудности, которые могли возникнуть в их жизни из-за ссоры Наталии с прокурором. Потому что бизнес, который они — Сара и Наталия — организовали и который начал приносить наконец-то неплохие деньги, своим рождением был обязан прокурору. Частные расследования, которыми занималась Наталия благодаря своим уникальным способностям, питались официальной информацией, полученной от прокурора и его помощников, Сергея Сапрыкина и Арнольда Манджиняна. И хотя зачастую приходилось лавировать и хитрить, чтобы выудить у Логинова эту самую информацию, то теперь вообще могло остановиться все дело. Об этом Сара и сказала Наталии при встрече, на что подруга лишь пожала плечами: «Значит, вернусь в музыкальную школу». И вернулась. А что дальше?
