Отстояв очередь, снова слышу ту же песню. Начинаю кричать — кстати, в банке полно народу, а я был в сутане, на меня уставились все посетители: «Это не банк, а какой-то Вавилон. Я больше сюда никогда не приду. Уже в третий раз обиваю здесь пороги».
Бух! Хватив кулаком по столу (прямо истерика, никогда в жизни я так не делал, но в России нельзя вести себя иначе), направляюсь к выходу. У дверей меня останавливает охранник: «Директор сказал, что вы можете оплатить счет». Что же, я снова попал в точку.
Колледж продолжает развиваться, у меня есть разрешение на аренду, но подстерегают новые неожиданности. Россия нетрадиционно тяготеют к консерватизму. Когда скончался Марсель Лефевр — архиепископ, не принявший реформы II Ватиканского Собора, в колледже объявилась группа московских лефевристов. Одна женщина подошла ко мне:
— Вы — декан колледжа?
— Да.
— Не поставите свою подпись под просьбой о начале процесса канонизации архиепископа Лефевра?
— Что? — удивился я.
— Мы проводим сбор подписей для канонизации.
— Но вы знаете, что Павел VI неоднократно сожалел по поводу антисоборных настроений этого человека? И вы обращаетесь с такой просьбой? Господа, ступайте, пожалуйста, дверь вон там. Если этого недостаточно, могу открыть окно.
Жизнь колледжа немыслима без духовной составляющей: еженедельная месса, духовные упражнения, пастырское руководство. Первый год дал нам пять призваний к священству и монашеству — три среди мужчин и два среди женщин. Всех кандидатов мы были должны отправить за границу, потому что в России тогда не было ни семинарии, ни монастырей, ни центров формации. И так продолжалось еще два года.
Однако в тот год меня ждал еще один сюрприз. 4 ноября 1992 г. из Аквилы на мое имя приходит посылка с оборудованием для радиостанции. Архиепископ попросил меня получить разрешение в Министерстве печати и коммуникаций. Я там никого не знал, но при помощи некоторых студентов колледжа вышел на одну женщину, которая занимала в нем ответственный пост. Она помогла мне, и 27 ноября я получил разрешение открыть радиостанцию.
Для составления акта об основании мне пришлось ответить ей на вопросы:
— Как называется радиостанция?
— «Мария».
— Почему именно так?
— Потому, что я люблю Пресвятую Деву Марию.
Наконец, провиденциальный вопрос:
— Спонсор? Кто будет оплачивать работу радиостанции?
Я, выдержав паузу, отвечаю:
— О, у меня великая, знаменитая компания!
— Как она называется?
И вот, вдохновение:
— Отеческое Провидение Божие…
Женщина озадаченно смотрит на меня:
— Как? Что это такое? Где же действует эта компания?
— Во всем мире.
— Вы можете дать мне ее телефон?
Я посмеиваюсь:
— Нет, ее телефона дать не могу, потому что она работает только с верующими, а Вы признались, что не знаете, кто такая Дева Мария.
Так появилась третья (после колледжа и «Каритас», зарегистрированного незадолго до описываемых событий) церковная структура — «Радио Мария».
В 1991–1992 гг. жизнь в России была очень тяжелой: магазины абсолютно пусты, хлеб продается не везде, молоко можно встретить еще реже. Честно говоря, за это время я сильно похудел, но апостольство развивалось замечательно.
Однажды в центре Москвы я встретил крестьянина, продававшего яблоки. Я купил себе килограмм и пошел было дальше, когда меня остановила незнакомая женщина: «Где вы это купили? Пожалуйста, дайте мне одно яблочко, я очень хочу есть!» Я внимательно посмотрел на нее, — одета аккуратно, — и подарил ей вместо одного яблока весь пакет.
Тогда же из Италии мне прислали много Библий, я их дарил всем знакомым, даже парикмахеру. Накануне Пасхи я решаю: «Возьму с собой сегодня несколько Библий». Сказано — сделано, и я набиваю в сумку двадцать семь экземпляров Нового Завета на русском языке. Люди видят, что я священник, а я обращаюсь к каждому: «Поздравляю с наступающим праздником. Можно Вам преподнести маленький подарок. Вот, не хотите Евангелие на русском языке?». Первый прохожий согласился, второй, третий… В конце концов мне приходится извиняться перед желающими: «У меня больше ничего нет, очень жаль». Двадцать семь книг буквально разлетелись! Да, в России живо ощущается жажда Бога.
