Почему свет?.. - страница 5
До меня дошло, на кого он больше всего похож. На белого волка. Охотился ли этот окровавленный волк в своих обширных лесных угодьях? Кого он убил столь безжалостно — какую-нибудь белку или зайца — или оленя — что уже достаточно плохо — или еще похуже?
Я ничего не знала о людях, с которыми мне придётся иметь дело. Я была слишком оскорблена, слишком страдала от самой идеи проводить какие-либо исследования и задавать реальные вопросы. Я посмотрела краткий видеоролик про него, скривилась и подумала: «Что же, он симпатичный и почти альбинос». Я даже не поняла, что он такое, правильно. Он был волком. Диким зверем, который охотился по ночам, как в старые времена, на беззащитных и напуганных существ.
Он заговорил опять:
— Оставь её в покое, Константин.
Затем:
— Позволь ей питаться тем, что она хочет. Она знает, что ей нравится.
Затем:
— Привет, Дейша. Я Зеэв. Если бы ты приехала сюда чуть позже, я бы смог поприветствовать тебя.
Это было нелегко, взгляд соскальзывал с зеленоватого льда его глаз, но я посмотрела ему в глаза и ответила негромко:
— Не переживай. Это не имеет значения.
Он сел за стол. Хоть он и был моложе всех, он был наследником и, следовательно, теперь их лидером. Его отец умер два года назад, когда его машина слетела с горной дороги. К счастью, его компаньон, женщина из семьи Клей, позвонила в дом. Дювалли изъяли разбитую машину и тело прежде, как солнце успело причинить неприятности как живым, так и мертвым. Все мы знаем, что выживаем в значительной степени благодаря долголетнему накоплению богатства, благодаря которому мы можем собираться вместе и приобрести немного конфиденциальности.
Остальные вернулись к питью ужина, передавая друг другу черный кувшин. Только один из них взял хлеб, чтобы подобрать последние красные капли изнутри своего бокала. Он вытер их хлебом, словно тряпкой, а затем вложил в рот. Я потягивала вино. Зеэв, я видела его краешком левого глаза, ничего не трогал. Просто сидел. К моему облегчению, кажется, он не смотрел на меня.
Затем Константин громко сказал:
— Вам лучше поесть, Волк, иначе она подумает, что вы уже поужинали в лесу. Среди её клана так не принято.
Кое-кто тихонько хихикнул. Я подавила желание расколотить свой бокал о стену — или о чью-нибудь голову.
— Ты имеешь в виду вот это на майке? — Зеэв тоже забавлялся.
Я отложила недоеденный хлеб и встала. Быстро оглядела застолье, закончив на нём.
— Надеюсь, вы извините меня. Я устала с дороги, — почему-то было очень трудно посмотреть прямо на него, — И спокойной ночи, Зеэв. Наконец-то мы познакомились.
Он ничего не ответил. Остальные промолчали.
Я вышла из оранжереи, пересекла большую комнату и направилась в сторону лестницы.
Волк. Они даже звали его так.
Волк.
— Подожди, — сказал он из-за моей спины.
Я могу двигаться почти бесшумно и очень быстро, но не так бесшумно и внезапно, как он. Не сумев удержаться, я резко обернулась в широко распахнутыми глазами. Он стоял менее чем в метре от меня. Его лицо ничего не выражало, но голос (наверняка натренированный уроками актерского мастерства) был весьма музыкальным.
— Дейша Северин, прости. Мы с тобой плохо начали.
— Ты заметил.
— Пойдем со мной в библиотеку? Мы сможем поговорить там без лишних ушей.
— Зачем нам этого хотеть? Я имею в виду, поговорить.
— Я думаю, мы должны. И, может быть, ты будешь достаточно любезна, чтобы меня порадовать.
— А может быть, я просто скажу тебе катиться ко всем чертям.
— О, даже так, — он улыбнулся. — Нет. Туда я не пойду. Слишком жарко и светло.
— Отвали, — огрызнулась я.
На седьмой ступеньке лестницы я снова обнаружила его рядом с собой. Я снова остановилась.
— Дай мне всего минуту, — попросил он.
— Мне говорили, что я должна отдать тебе всю свою жизнь, — ответила я. — И еще, чуть не забыла, я должна дать тебе детей. Детей, которые могут жить днем, как и я. Полагаю, этого достаточно, не так ли, Зеэв Дювалль? Что изменит дурацкая минута, если я должна отдать тебе всё.
Он отпустил меня.
Я побежала вверх по ступенькам.
На верхней площадке я оглянулась, испытывая нечто между восторгом и ужасом. Но он исчез. Освещенная часть дома вновь выглядела абсолютно безжизненной.
