Майлз утвердительно кивнул.
— Более того, я провел с ней все сегодняшнее утро. Поскольку сэр Джон неважно себя почувствовал, лошадей в конюшне Пемброков показывала мне она.
— Как, сэр Джон опять заболел? — с удивлением осведомился Шоу. — Тогда нечего удивляться, что я не встретил его, когда приехал. Бедняга, он и впрямь серьезно болен. Кажется, у него какая-то болезнь сердца.
— То же самое мне сказала Виктория.
— Ага! — с хитрой ухмылкой воскликнул приятель Майлза. — Стало быть, она уже для тебя «Виктория»? По-видимому, отношения у вас сложились куда лучше, нежели я ожидал!
— Не совсем так, — вынужден был признать Майлз. Допив бренди, он поставил пустой бокал на поднос проходившего мимо слуги и добавил: — Она настоящая ехидна — точь-в-точь такая, как ты говорил. Сказать по правде, когда я пару раз позволил себе не слишком лестно отозваться о ее лошадях, она едва ли не велела мне убираться к черту, а потом развернулась на каблуках — и была такова.
Глаза Алекса расширились от удивления.
— Да что ты? Неужели она и в самом деле послала тебя к черту?
— Вроде того. Ошибиться в смысле сказанного было просто невозможно.
— Что ж, это очень на нее похоже, — хохотнул Алекс. — Теперь ты понимаешь, надеюсь, почему леди Виктории двадцать три, а она все еще не замужем? Она всегда… — Неожиданно его внимание привлекло какое-то движение у больших, распахнутых настежь дверей бального зала.
— Кстати, о Снежной королеве: вот и она сама пожаловала.
Майлз проследил за взглядом приятеля и увидел Викторию, которая в это мгновение входила в зал в сопровождении улыбающихся двойняшек. По обыкновению, очаровательные Штаты были облачены в пышные платья теплых пастельных тонов, в то время как леди Виктория выступала в наряде серо-стального оттенка. Как и прежде, волосы у нее были собраны в тугой узел на затылке, и не было ни единого шаловливого локона, который оживлял бы эту весьма унылую картину. Губы леди напряженно улыбались, но даже из того угла, где стояли Майлз с Шоу, было видно, что в ее темных глазах нет ни искорки смеха.
А ведь ей этот званый вечер нравится ничуть не больше, чем мне, подумал Майлз.
— По-моему, ей доставляет истинное удовольствие разыгрывать роль старой девы, присматривающей за младшими сестрами, — заметил Алекс.
Майлз утвердительно кивнул.
— Я вот только никак не пойму, зачем она это делает?
— Может быть, по той простой причине, что она смирилась со своей судьбой и перемен к лучшему в жизни уже не ждет?
— Что-то не слишком мне в это верится, — сказал Майлз. — По мне, Виктории нисколько не нравится прозябать в старых девах — просто она хочет, чтобы ее за таковую принимали. Более того, я думаю, что за ее пуританской внешностью скрывается страстная натура, которая только и ждет случая, чтобы вырваться на волю.
— Ты, Уэлсли, должно быть, шутишь? — фыркнул, как конь, Шоу. — Готов держать пари, что эта особа в жизни не позволила ни одному мужчине прикоснуться к ее губам поцелуем.
Майлз повернулся к приятелю и хитро улыбнулся.
— А ведь ты бы проиграл пари, Шоу.
— Откуда тебе знать?
— Потому что я с ней целовался. Вчера. В конюшне… Теперь же, старина, прошу меня извинить — пойду приглашу ее на танец.
С этими словами Майлз удалился, предоставив Александру Шоу в немом изумлении смотреть ему вслед.
Виктория заметила Майлза, идущего по залу в ее сторону. Прежде чем она осознала, что он направляется именно к ней, — молодой человек уже стоял рядом.
— Добрый вечер, — улыбнулся он, — позвольте принести вам поздравления: вечер, сдается мне, удался на диво.
Виктория вздрогнула и на всякий случай огляделась: хотела убедиться, что слова Майлза обращены к ней и ни к кому другому.
Майлз заметил это ее движение и рассмеялся.
— Увы, вокруг никого. Вы не ошиблись — я обращаюсь к вам.
Прикусив губу, чтобы не разразиться язвительным комментарием по поводу дерзкого смеха американца, Виктория процедила:
— Благодарю вас, мистер Уэлсли, за комплимент, но его следовало бы адресовать моей мачехе — этот вечер целиком ее заслуга.
— Я уже имел честь поздравить леди Фиону и ваших сестер, — заверил ее Майлз.
