Цирковых здесь было много, а Катя - совсем одна. Леша взялся опекать девушку, познакомив со своей семьей в быту и на представлении. Катя же, в свою очередь, получив "ввод" в "Графе Люксембурге" - пригласила на спектакль цирковых знакомых. Все протекало в рамках теплой дружбы, хотя после первого же манежного впечатления от выступлений джигитов Катя почувствовала, что влюблена, но форсировать события не стала. Гуляли они вместе по осеннему ночному городу - то Леша Катю после спектакля встречает, то она за ним зайдет - и пехом до гостиницы - по узким темным улочкам, заросшим акацией и липами.
Разговаривать им было интересно - будто сто лет знакомы - и детдомовское детство, и сибирское поселение Лехи Козловского во многом сходились, не по фактам, конечно, а по общему настрою детской души, жаждущей справедливости и рвущейся к радости сквозь все препоны не слишком благосклонной судьбы.
Сближала и общая для них тяга к лицедейству - театральному или цирковому - неважно. Главное - почти маниакальная приверженность своей профессии, никогда не оставляющая уверенность, что лучшего удела для тебя нет и быть не может.
Алексею Катя нравилась. Во-первых, она действительно генерировала позитивную здоровую энергию, которой у него самого последнее время вдруг стало не хватать. Во-вторых, Катя просто потрясающе делала то, что у Козловского категорически не получалось - она любила и умела петь.
Роман с Катей начался без особого взлета и надрыва на исходе Лешиного пребывания в цирке, являясь как бы логическим продолжением задушевной дружбы. Алексей уже оформлял свой выход на пенсию и убедил Караевых в своем решении начать оседлую жизнь- детей растить, дело себе какое-то присмотреть, может еще малышом обзавестись. В общем - точка, финальный выход и - занавес падает. Под занавес и сблизились они с Катей на коротких пару недель в слишком быстром течении которых Леша ощутил появление и стремительное вырастание настоящей привязанности к своей милой подружке. Она же металась между радостью и отчаянием: по мере приближения часа разлуки ее любовь повышала качество, сияя высокопробным червонным золотом (о эти алхимические секреты предразлучной возгонки!) Проводив Алексея в аэропорт, Катя долго бродила по городу в какой-то гипнотической дреме. А встретив поздно вечером в коридоре гостиницы Серго Караевича, сообщившего о возвращении внучка, ошпарила ноги кипятком и пришла в себя - проснулась.
К возвращению Алексея Катя сделала невозможное - сняла почти задаром двухкомнатную квартиру в старом квартале города, заботясь и о том, что бы удобно было в жилье пятилетнему малышу. Кроме того, подыскала Алексею место тренера-инструктора по стрельбе в спорткомплексе "Юность" и режиссерское место в учебно- постановочном отделении цирка. Жизнь наладилась быстро - уж очень летучим был Катин оптимизм и радостна ее победившая любовь.
Вообще-то - жизнь удалась! Радоваться только и радоваться, крутиться и крутиться. Катя занималась пением на дому с дочерью зав.универмагом, мечтавшей об эстраде и вязала из ровницы вошедшие в моду шапки с длинными шарфами, одев в свои изделия чуть ли не всю труппу. Деньги небольшие, но свести концы с концами можно, и даже позволить себе иногда маленькую роскошь - духи "Klimat" у спекулянтки, снабжающей театр, или американские джинсы для Леши.
Мальчонка оказался не по возрасту самостоятельным, копируя и манеру поведения, и даже интонации отца, которого просто обожал. И не мудрено чуть ли не три дня в неделю Максим проводил в цирке, а в субботу - на стрельбище. Алексей твердо вознамерился сделать из него наездника, пожалуй, это было сейчас самым интересным делом в его жизни.
Конечно, не формальная возможность выхода на пенсию, и не семейная жизнь с Катей заставили Алексея оставить работу в номере Караевых. На это были свои причины, в которых он не хотел до конца признаваться даже самому себе. Прежде всего - надежда на то, что сильные приступы головной боли, появившиеся после травмы позвоночника, постепенно пройдут - не оправдались. Напротив - если раньше ему удавалось усмирить боль усилиями воли или анальгетиком, то теперь лекарство почти не помогало, а приступы участились, изматывая силы и лишая возможности работать на манеже. В добавок, аттракцион Караевых, державшийся около двадцати лет, внезапно развалился, образовав два отдельных номера, а дед отошел от дела, осев в своей родовой станице. Туда и поехали они с Катей и Максимом однажды летом, перед тем как отправить парня в первый класс. Дед, казалось, совсем не изменился и на фоне ясного, абсолютно прозрачного неба, любовно очерчивающего силуэты горных хребтов, смотрелся величественно и гордо, как собственный портрет, написанный народным художником Налбалдяном. Только что- то в глазах было более горное, небесное, - не цирковое, не житейское. Просидели они целую ночь во дворе на скамейке под старой шелковицей, созерцая огромный, усеянный небесной пылью небосвод и думая о самом главном. Даже не думая, а глубоко и смутно ощущая Его присутствие.
