- Эта фигурка должна венчать Рождественскую елку. Вот видишь, здесь специальный зажим. Остальное развешивай по вкусу. А поздно вечером мы разложим под елкой подарки, - потрепала Алиса отрастающие рыженькие вихры. - И знаешь что, девочка, - она снова присела к Виктории и заглянула в прозрачные светлые глаза. - Сюда приедет тот самый доктор Динстлер, который лечил тебя в санатории. Ты знаешь, он недавно потерял жену... Мы еле-еле вытянули его к нам - он старинный друг и ... В общем, Вика, будь мужественной, детка, не стоит слишком подчеркивать траур... - Я должна одеть другое платье? - Виктория тронула стоячий воротничок своего черного костюма, который носила с тех пор, как узнала о смерти отца.
- Нет, нет, конечно. Это твой долг и твое право. К тому же - черный цвет тебе очень к лицу, - успокоила ее Алиса. - Просто постарайся не затрагивать печальные темы...
- Я вообще собираюсь молчать... Зато Августа бубнит как радиоприемник.
- Вот и славно. Старушки, как дети - пусть это будет праздник хотя бы для них. Мы же не знаем, кто соберется здесь в следующий раз...
- Вот, Алиса, вы сами грустите. А вы - хозяйка. Хозяйка задает тон! Вика процитировала Катю, которая всегда, созывая гостей, чувствовала себя как на сцене. "Мало покормить, надо развеселить." А поэтому заводила пения и танцы, бренча на пианино, а Вика, надувшись запиралась у Августы. Господи, почему же она не знала, что была тогда так невероятно счастлива! Почему пропускала мимо ушей Августин бубнеж: "Запомни, деточка, на всю жизнь - счастье - это отсутствие несчастья. Благодари каждый день, не принесший горя!" Да какое же горе в 17 лет? Кто думает о нем, когда хочется махрового, цветущего счастья, а не этой обыденной тягомотины с застольем, наивным пьяненьким весельем... А еще Катя говорила: "Если нет возможности делать то, что нравится, то постарайся делать с удовольствием то, что должна. Вот чистишь картошку - и радуйся! Моешь полы и пой!" Теперь, Виктория, разбирая ящик с игрушками, тихонько затянула: "Степь да степь кругом..." в честь Кати. Именно эта заунывная песня сопровождала тарахтение стиральной машины, когда певица Козловская затевала большую стирку. Видать, не просто давалось ей это вынужденное удовольствие. Игрушки оказались очень красивыми, а некоторые до удивления напоминали те, что были знакомы Виктории - эти картонажные зверюшки и гномики, гирлянды стеклянных зеркальных бус... Зато витые свечки в гофрированных тарелочках и невесомые серебристо-лунные, покрытые инеем шары на красных муаровых бантиках - они пришли сюда из другой жизни.
7 ...Рождественское утро, 24 декабря. Часов в десять прорвалось солнце и запахло весной. В саду повеселели, распрыгались, расчирикались совершенно российские воробьи в интернациональном коллективе каких-то иноземных голубоватых пташек. Виктория проснулась чуть свет, от солнечных бликов на подушке и увидев, что их отбрасывает распахнутая балконная ставня, обращенная к Востоку. Вспомнилось одесское утро, пробежки с отцом, школу, весенние прогулки с Костей, чтение стихов над морской волной, его ямочка на подбородке... Вика зажмурила глаза и уткнулась в подушку - не хотелось ни разговаривать, ни любить , ни прощать... За дверью послышались торопливые шаги и мадам Лани заглянула в комнату:
- Вы не спите, Тори? - она внесла телефон и поставила его на тумбочку у кровати. Вам звонят.
- Мне?! - Вика нерешительно подняла трубку и услышала совсем близко голос, заставивший ее задохнуться от волнения.
- Викошка, это ты? Слава Аллаху! Наконец-то я до тебя добрался. Ты узнаешь меня? Это я... Максим...
- Макс... хороший мой, милый Максюша! Я вообще все вспомнила ... я очень, очень скучаю... - она уже давилась слезами. В комнате появилась Августа настороженно прислушиваясь к разговору.
- Мне здесь хорошо. Обо мне заботятся. Со мной живет тетя Августа. Да, да, честное слово! Августина Фридриховна взяла из рук Виктории трубку:
- Здравствуй, дорогой! Я приехала в гости к Виктории. У тебя все хорошо? Почему ты не можешь навестить нас? Что?... А... вообще все хорошо, но есть отдельные трудности... - Августа покосилась на Викторию и скорчила предостерегающую гримасу. -Да-да. Политические трудности. Вообще-то Президент Горбачев хорошо справляется... Ну ладно, целую тебя... Передаю трубку Вике. Виктории не верилось, что этот взрослый, солидный голос, отдающий куда-то в сторону распоряжения по-арабски - и есть Максим. О своей жизни он почти ничего не сказал - отделался общими фразами: "При встрече все расскажу. Можно считать, что дела идут благополучно." Но когда закричал на последок: "Я люблю тебя Викошка. Передай папе и маме..." - то Вике показалось, что мальчик глотает слезы. И все же, отдав телефон мадам Лани, она в душе поблагодарила Бога, даровавшего ей в свой день рождения этот чудесный подарок. Переполненная смутным ликованием, она выскочила на балкон в одной пижаме и протянула к повеселевшему от солнечной ряби, поголубевшему морю: "Спасибо, спасибо всему миру и всем-всем добрым силам Вселенной за этот день!" Вика не услышала как рядом оказался Браун и, обняв за плечи, увел в комнату:
