- Спи, спи, дочка, я никому тебя не отдам. Я теперь все время буду рядом.
А когда Виктория уснула, Остин поднялся, разминая затекшее тело, и попросил медсестру позвать господина Штеллермана.
- Мы не можем ни на минуту оставлять девушку без присмотра. Ситуация крайне опасная. Я слишком долго искал ее, чтобы потерять... Приготовь все необходимые документы. Завтра утром я увезу ее собой. Вольфи замялся, старался сформулировать тяжелый вопрос:
- А как... как мы поступим с Йохимом? Сегодня мне удалось придать сообщению о гибели Ванды вполне достойную форму - по докладу немецких полицейских она погибла от руки неизвестного, упавшего во время бегства с балкона. Ванда, разумеется, путешествовала одна, - он значительно посмотрел на Остина. - И будет лучше, если Динстлер никогда не узнает правду!
- Предоставь это мне, Вольфи. Думается, с печальной миссией лучше всего справится Алиса. Она сумеет быть осторожной. Сегодня я попрошу ее поговорить с Йохимом.
...Динстлер скрыл недоумение, узнав, что Остин будет ночевать в комнате у больной, а утром они уедут вместе. Он даже не стал ничего спрашивать - по отношению к действиям Брауна вопросы были неуместны. Ему стало легче на душе - было такое ощущение, что удалось избежать столкновения с курьерским поездом.
Утром, вроде бы пришедшая в рассудок Виктория, продолжала называть Остина отцом, а по дороге в машине забросала его вопросами о Максиме, маме и Кате, о тете Августе, Евгении и генерале Шорникове. Остин уже знал, что перечисленные лица составляли семейный круг девушки, и значит, вопреки медицинскому свидетельству, память о прошлом вернулась к ней. Но только этот странный сдвиг - она не только называла его "папой", но переживала, по всей видимости, бурный эмоциональный всплеск, вызванный встречей с ним. Остин не знал, как себя вести: девушка старалась прижаться к нему, гладила волосы, прикасалась кончиками пальцев к вискам и губам.
- Я просто не верю, не могу поверить, что это не сон! Не бред! Ты живой, живой - настоящий! Остин говорил ей ласковые слова, отказываясь отвечать на расспросы с загадочным обещанием:
- Врачи велели мне выдавать тебе информацию постепенно. У тебя была серьезная травма, детка...
Она долго рассматривала его в упор и вдруг поцеловала в висок:
- Не говори мне, сколько лет мы были в разлуке... Не надо. Я, наверное, уже взрослая тетя? Я проспала, по-видимому, целых десять лет... Это называется "летаргия". Теперь-то мне ясно все... Мне не нужно зеркала. Я хочу смотреть только на тебя: на эти новые морщины, эту седину - знаешь, ты стал еще красивей , папочка! - Виктория задумалась и печально сказала:
- У Максима, наверно, уже есть дети. А тетя Августа умерла и, знаешь, мне кажется, мы разбогатели... Это ее наследство, да?
Остин обрадовался последнему наблюдению, позволившему хоть что-то сказать.
- Да, очень разбогатели, девочка. Кроме того, я теперь живу здесь, во Франции. И у меня другая жена и еще одна дочь... Но ты не пытайся пока во всем разобраться. Тот самолет, в котором ты летела, свалился с очень большой высоты. Но дело уже идет на поправку.
- Конечно. Я вспомнила все! Абсолютно все. Можешь спросить у меня все имена учителей школы, адреса наших домов и даже клички твоих лошадей, даже любимые катины духи и рецепт ее печенья... - Виктория осеклась. - Жалко, что ты оставил Катю. Скажи хоть, она счастлива?
- Да, кажется, у нее молодой муж, - Остин импровизировал, стараясь успокоить девушку.
- Знаю, знаю, Костя Великовский! Она была в него влюблена, но совсем капельку... но в тебя больше. А твоя новая жена - француженка?
- Наполовину. Она тебе понравится, - Остин подрулил к Каннскому причалу. - Ее зовут Лиза. Но чаще мы называем ее Алисой. И она прекрасно говорит по русски.
- Заметил, что я не спрашивала, куда мы едем? Я читала все указатели и поняла, что мы в Каннах. Здесь должен быть дворец Шайо, где проходят кинофестивали... До чего же здесь красиво! Я, конечно, сплю...! - Виктория тяжело вздохнула и закрыв глаза, откинулась в кресле. - Вот сейчас проснусь, а рядом Максим разбирает в очередной раз свой магнитофон... Или это доктор с уколом? - Виктория так резко вцепилась в локоть Остина, что он едва удержал руль, сделав у причала крутой вираж.
