За исключением того, что Брин представляет собой сгусток энергии и придирается к любой мелочи, пока работа не будет доведена до совершенства, коллеги мало что о ней знали. Казалось, запас новых идей у нее никогда не иссякнет. Так, однажды съемочная группа завороженно, но с некоторым недоверием выслушала ее предложение проводить некоторые выпуски в прямом эфире и не ограничивать передачу рамками студии, а вести съемки на натуре.
— …в присутствии зрителей, — закончила Брин и стала ждать реакции коллег.
Ее предложение не вызвало восторга.
— В прямом эфире?
— В присутствии зрителей?
— А почему нет? — с вызовом спросила Брин, разочарованная столь явным отсутствием энтузиазма.
— Мы еще никогда такого не делали.
— Да уж, причина веская, — сухо заметила она. — Попробовали бы вы ответить так Филу Донахью.
— Ладно, предположим, ваше предложение принято, но как насчет денег? Вывезти оборудование для натурных съемок недешево, не говоря уже о том, что инженерам и техникам придется отдельно платить за его монтаж.
— Эту часть предоставьте мне, — уверенно заявила Брин. — Если я утрясу детали с руководством, саму идею вы поддерживаете? — Все закивали. Энтузиазм Брин оказался заразительным. — А вы как думаете, Райли?
Первые несколько недель совместной работы с Райли Брин приходилось несладко. Райли взирал на нее исподлобья. Брин смотрела сквозь него. Он ворчал. Она притворялась, что не слышит. Он орал. Она орала в ответ. Иногда они спорили до хрипоты, но в конце концов Райли начал считаться с ее мнением. Может, Брин и походила на куколку, но была далеко не глупа, и он это понял.
«Если вам удалось заставить эту стерву с розовыми волосами есть из ваших рук, то вы сможете справиться со всем», — сказал он как-то.
Месяц спустя они вели пятую и последнюю на неделе передачу в прямом эфире из нового торгового центра. Каждый из пяти дней они собирали на съемках аудиторию в несколько сотен человек. На студии буквально все, от последнего мальчика на побегушках до главного администратора, были в восторге от успеха новой затеи Брин.
Это была жуткая неделя. Телезрителям, как показали их письма и звонки, смена места действия пришлась по вкусу. Весь отдел продаж потирал руки, потому что спонсоры обрывали телефоны, спеша купить рекламное время в ток-шоу «Утро с Джоном Райли».
Брин и Райли работали в тесном контакте. Круг ее обязанностей расширился. Брин была уже не просто продюсером, она стала консультантом по костюмам, гримером, сценаристом — словом, правой рукой Райли.
— Брин?
— Что?
Она сосредоточенно занималась микрофоном, стараясь приколоть его к галстуку Райли так, чтобы не было заметно. До выхода в эфир оставались считанные минуты, и все остальные уже освободили съемочную площадку. Место Брин было на высоком табурете за камерой, но она спрыгнула с него и выбежала на площадку, чтобы поправить микрофон Райли.
— Если вас застукает за этим занятием профсоюзный босс, вашей заднице не поздоровится, — с усмешкой заметил Райли.
— Будем надеяться, что меня никто не застукает.
— Да уж, страшно подумать, что с такой аппетитной задницей может что-то случиться.
Брин восприняла грубоватый комплимент спокойно, коллеги частенько отпускали такого рода замечания, и Брин понимала, что, в сущности, они ничего не значат.
— Еще секундочку, и я уйду.
— Не спешите. Мне нравится чувствовать ваши пальчики на моей груди.
Это уже не было незначащим комплиментом. Брин не пропустила бы его мимо ушей даже под угрозой смертной казни. Ее глаза метнулись к его глазам, и Брин с тревогой отметила, что лицо Райли, оказывается, находится совсем близко от ее лица. И он прав, ее пальцы действительно касались волос на его груди: чтобы получше замаскировать провод микрофона, она просунула руку под рубашку. Брин нервно облизнула губы. Взгляд Райли переместился к ее рту.
— Ну вот, готово, — хрипло проговорила Брин, поспешно отдергивая руку.
— Ленч?
— Не поняла?
— Что вы думаете насчет совместного ленча после передачи?
— Я… нет, спасибо.
— Тогда пообедаем вместе?
Райли усмехнулся. Улыбка была победной и одновременно мальчишеской. В первом ряду зрителей кто-то вздохнул — несомненно, женщина. От его улыбки у Брин ослабели колени, ее словно затопила пьянящая волна, ощущение было восхитительным… но опасным.
