Меган уже не контролировала себя. Джош упивался ее губами, ее телом, его ласки становились все более настойчивыми. Чуть приподняв ее грудь, он стал тихонько, словно играя, ласкать пальцами набухшие соски, слегка сдавливая нежную кожу. Страстный и томный стон неожиданно вырвался из горла Меган, и гулкое эхо разнеслось по всему ночному саду.
О! Этот мужчина в совершенстве владел искусством любви. Ни один человек на свете еще не целовал ее так. Его умелые, уверенные ласки завораживали, погружали в сладостное забытье.
На мгновение он оторвался от ее губ, чтобы перевести дыхание.
— Боже, как ты прекрасна! — прошептал он. — Ну, иди же ко мне.
Сейчас, вспоминая эти мгновения, Меган яростно сжимала кулаки. Она ненавидела себя за то, что тогда с такой готовностью потянулась к нему. Его тело дразнило, манило ее своим теплом.
В порыве страсти он прижимал ее к себе все теснее и теснее. Его рука проскользнула в глубокий вырез ее платья на спине. Джошуа стал ласкать ее бедра, прижимаясь к ней всем телом. Она ощутила жар и трепет его плоти, горящей страстным желанием. Язык Джоша возбуждал ее, как бы намекая на то, что могло бы последовать за этим поцелуем. И словно какой-то бес подсказал Меган ответ. Слова уже были не нужны: ее язык сам ответил «да».
— Меган, — задыхаясь, прошептал Джошуа, — раз ты так целуешь меня, ты не любишь Джеймса.
Эти слова подействовали на нее как ледяной душ. Резко сбросив его руку со своей груди, она с силой оттолкнула Джошуа. Но тут же у нее невольно промелькнула мысль о том, что ей было необыкновенно хорошо с ним. Меган стало мучительно стыдно.
— Вы — подлец… Я… Как вы могли так поступить со своим другом? Как я могла… Вы мне омерзительны, и я вас ненавижу.
Она кинулась прочь из беседки, стирая тыльной стороной ладони его сладкие поцелуи со своих губ. Он ошеломленно смотрел, как облако зеленовато-бирюзового шифона медленно таяло в ночной мгле.
Меган очнулась от своих мыслей — она лежала на диване у себя в кабинете. Да, она не могла испытывать к этому человеку ничего, кроме ненависти. У него не было ни стыда, ни совести. Этот бессовестный эгоист руководствовался только своими прихотями и сиюминутными желаниями. Он просто хотел поиграть с ней, завести мимолетную интрижку и позабавиться. Но просчитался: невеста Джеймса Ламберта была не из тех, что тают от его поцелуев и ласк.
«Вы ничего не добьетесь от меня, мистер Бен-нет, — подумала Меган. — Я презирала вас, но теперь презираю еще больше».
Резкий звонок селектора вернул ей ощущение реальности и развеял тяжелые мысли. Она подошла к своему столу и, нажав кнопку, услышала голос Эрлин:
— Извините, что беспокою вас. Звонил мистер Атертон. Он хочет поговорить с вами. У него к вам какое-то дело.
— Я буду у него сразу после ленча, — спокойно ответила Меган.
Она взглянула на часы. У нее есть еще час с небольшим, чтобы подготовиться к встрече с генеральным директором их телеканала. Она догадывалась, какое именно было у него дело. Это важное дело наверняка касалось Джошуа Беннета.
Неслышно ступая по мягкому ковру, Меган приближалась к кабинету своего начальника. На этаже, где размещалась дирекция телеканала, царил покой. Меган вспомнила, какой гвалт всегда стоял в отделе новостей: вечное дребезжание телефонных звонков, непрерывный стук пишущих машинок, крики суетящихся дикторов. Но здесь всегда был свет и полный порядок.
А внизу, в слабоосвещенных залах, забитых жужжащими компьютерами и мерцающими мониторами, трудились инженеры и операторы; режиссеры и их ассистенты работали в тесных комнатушках, заваленных сценариями, монтажными листами и графиками эфирного времени.
Такой специальный отдельный этаж, где располагались кабинеты начальства, можно было встретить в любом административном здании Атланты. Здесь была святая святых телекомпании «WON». У Меган тоже был свой собственный кабинет, обставленный с большим вкусом. Она сама подбирала отделочные материалы и мебель. И все же его нельзя было даже сравнивать с кабинетом ее начальника. Здесь все дышало роскошью. Взять хотя бы высокие дубовые двери с бронзовыми ручками!
