На поляну уже спускались сумерки, когда мы, увлеченные беседой, вспомнили, что гостям полагается хороший ужин и ночлег. Разговор с новыми друзьями возобновляется уже за партизанским столом. Собственно говоря, никакого стола нет. Его заменяют три плащ-палатки, разостланные на траве. В колеблющемся свете костров сказочными богатырями кажутся партизаны с их медными лицами, статными фигурами.
Виктора Хренко мы с Миронычем усадили между собой. Штефан Малик окружен вниманием Федоренко и Котельникова; Рудольфа Багара старательно угощают неразлучные друзья Николай Плетнев и Яков Сакович.
Удивительно вкусными кажутся и нехитро заправленный суп, и изрядно полежавшие на складах сухари, сброшенные нам летчиками, и пресные партизанские лепешки, в которые вложили столько старания наши пекари.
Бригадный повар Миша Мокринский раздобыл бутылку спирта. Он ставит «на стол» кружки и два котелка с водой.
Мы дружно встаем. По лесу прокатились слова, звучащие как клятва:
— За вечную, нерушимую братскую дружбу славянских народов!
…Увлеченные разговором, не замечаем, как бежит время. А разговор-то какой! Тут и горячая просьба словацкого хлебосола непременно побывать в прекрасной Братиславе, в скором освобождении которой он абсолютно уверен. И ответные приглашения в Москву, Ленинград, Киев и даже в далекую Сибирь, где, кроме всего прочего, предлагается отведать пельменей и прокатиться на лихой сибирской тройке с бубенцами. Тут же высказываются и прогнозы о том, когда наши форсируют Днепр или шагнут через Дуклинский перевал. Завязывается и степенный, чисто профессиональный разговор — разговор виноградарей и токарей, обувщиков и овцеводов, строителей и шоферов.
— Ведали б вы, ако влекуця словаци до русских! — говорит нам Виктор Хренко. — Даже на тюрьме мы поприятельствовали с русскими.
Дело в том, что еще в марте сорок третьего года была налажена связь находившихся в лесу партизан с Симферопольской подпольной организацией. В Симферополе действовало тогда несколько подпольных организаций — «Дяди Володи», «Дяди Вани», «Дяди Яши». С последней из них и связали партизан посланцы Симферопольской подпольной организации Валентин Сбойчаков и Иван Беспалов. Но никто из нас не думал тогда, что эта связь сослужит службу не только советским патриотам, но и солдатам далекой Словакии. Случилось это так.
Группа антифашистов во главе с Виктором Хренко, попав в симферопольскую тюрьму, познакомилась там с арестованным подпольщиком Григорием Орленко, помощником Якова Прокофьевича Ходячего («Дяди Яши»), Выяснилось: словаки арестованы за то, что напали на невольничий эшелон и освободили советских девушек.
Узнав об этом, «Дядя Яша» решил освободить словаков. С помощью своей жены Лидии Николаевны Орленко и других подпольщиц он организовал сбор продуктов и, подкупив охранников, передавал пищу словакам. Затем «Дядя Яша» дал крупную взятку следователю, который вел их дело. Кончилось тем, что ни в чем не сознавшиеся словаки с помощью подпольщиков вырвались из тюрьмы. «Дядя Яша» снабдил их проводником, который и привел их в наш партизанский лагерь.
Разговор завязался интересный, но подошел час, и наш деловитый, во всем точный начштаба Котельников напомнил: пора идти на аэродром принимать самолеты с Большой земли.
Идем четверо — впереди Котельников с Федоренко, за ними мы с Миронычем.
В темном небе мерцают ясные большие звезды. В их мягком свете плавают, будто став невесомыми, темные силуэты гор. Хочется остановиться и, не отрываясь, смотреть на эту красоту. Но мы поторапливаемся: скоро прилетят наши крылатые друзья — летчики.
— Николай Дмитриевич, — обращается ко мне Федоренко, — отдайте словаков в наш отряд.
— Что, понравились?
— Хорошие ребята.
— Подумаем, Федор. Надо все хорошенько продумать.
По едва заметному склону спускаемся вниз. Прямо перед нами — каменистая громада горы Каратау. Из-за ее вершины выплыл медный диск луны. Густо пахнет травами и лесной прелью. Воздух чист и звучен, как хрусталь. Мы уже далеко отошли от лагеря, но даже сюда доносятся каждое слово, каждый звук песни, которую поют сейчас там, на поляне.
