— Будем ориентироваться на стандартный сценарий и предположим, что подмога все-таки явится, — заключил Куприянов. — Поэтому не в наших интересах мешкать и отсиживаться в кустах. Для начала выберемся наверх, осмотримся и, если повезет, раздобудем оружие. А уже потом решим, как именно нам отсюда слинять.
— И на что конкретно ты нацелился? — осведомился Багнер. — На катер или на вертолет?
— Зависит от того, до чего нам будет проще дотянуться, — уклонился от ответа Обрубок, не желающий знакомить союзников со своими планами, пока те были на стадии набросков. — А также от того, как далеко вы оба готовы зайти, чтобы выбраться из этой клоаки. Проблема в том, что каждый из вас может в любой момент сдрейфить и пойти на попятную. Вот он… — Кальтер указал на Рамоса. — Он еще таит надежду, что все утрясется, что он сможет оправдаться перед Ковачем и отделается минимальным дисциплинарным наказанием. А тебе и того проще: прикинешься жертвой трагических обстоятельств и свалишь всю вину за случившееся на меня и на Отто. Нас с ним или прикончит спецназ при штурме «Рифта», или отправят в карцер на веки вечные. А ты будешь и дальше руководить трудовыми бригадами у ван Хейса или у другого директора, который придет ему на смену.
— Может быть и так, — не стал отпираться Багнер. — Я ведь не Факельщик. Если передо мной встанет выбор — героически погибнуть или продолжать жить в тюрьме, — я без раздумий выберу второе. Но в данный момент я воюю на твоей стороне, поскольку ни Штернхейм, ни Рошон не возьмут меня с собой на вертолет или катер, если им повезет до них добраться. Поэтому я рискнул поставить в этом забеге на темную лошадку с пакалем — на тебя. И готов защищать свои инвестиции, помогая тебе по мере своих сил и возможностей. Так что ты уж постарайся доскакать до финиша и не подвернуть ногу на полдороге. А то я, знаешь ли, слабоват для того, чтобы самому таскать пакали весом по пять тонн…
За четырнадцать часов, которые Кальтер провел на подводных уровнях, на «Рифте-75» успел отгреметь хаос и снова воцарился пусть не порядок, но относительное равновесие сил. Ниже Поднебесья — вернее, между ним и никому не нужными подводными уровнями — бунтари разграбили все, что могли разграбить. А также разгромили все, что хотели разгромить. И теперь по коридорам, усеянным трупами людей и монстров, бродили неприкаянные зэки-одиночки, ищущие, чем себя развлечь, пока Дикие Гуси и Синие Одеяла осаждали цитадель.
Осада — так это называлось на языке войны. В действительности вся их тактика свелась к сидению у взрывоустойчивых ворот цитадели и попыток чем-нибудь их разрушить. А поскольку на подрывных работах было занято не так уж много народу, прочие наемники и легионеры тоже заскучали и отправились слоняться без дела. Одни лишь Факельщики жгли свой костер и целенаправленно рыскали по тюрьме в поисках горючего сырья для него.
Даже самые рьяные дебоширы выпустили к этому часу пар, и стычек между зэками почти не возникало. Все найденные в лазарете лекарственные препараты, что позволяли словить кайф, были по большей части выпиты и съедены. И для кого-то наверняка это стало последней вечеринкой в жизни. При столь безудержном и бесконтрольном употреблении «химии» передозировка ею — самое обычное дело.
Впрочем, многие ее любители успешно достигли своей цели. То здесь, то там слышались нечленораздельные вопли, которые вряд ли стал бы издавать человек, опьяненный одной лишь свободой. Также он не стал бы раздеваться догола и бегать по коридорам в чем мать родила. Именно такие играющие в догонялки обдолбанные придурки попались однажды навстречу компаньонам. Кальтер вскинул было свою железную руку, собираясь прибить обоих, если те вздумают на них напасть. Но придурки их даже в упор не заметили, а промчались мимо с вытаращенными глазами и восторженным гиканьем.
Все найденные по дороге использованные шприцы, пустые пузырьки и разорванные упаковки из-под лекарств Кальтер тщательно собирал и раскладывал по карманам. Напарники смотрели на него в недоумении, но вопросов пока не задавали. Багнер узнал о том, что Обрубок — человек с большими странностями, еще год назад, когда они с Ковачем нашли его в бесчувственном состоянии у черной кляксы, одетого в космический скафандр. Рамос убедился в странности Куприянова лишь сегодня, но уже понял, что он не делает ничего впустую, даже когда начинает откровенно чудить. И раз Кальтер занялся собиранием мусора, то уж точно не потому, что с ним случился приступ такой мании, а с явным практическим умыслом.
