— Да нет, одну железку мы все-таки нашли. — Кальтер оттянул эластичный бинт на культе и показал Багнеру краешек артефакта. После чего рассказал вкратце, что за дьявольское коварство в нем заключено. И как уже дважды он сослужил компаньонам хорошую службу.
— Одно плохо, — закончил Обрубок свой рассказ, — для быстрого побега отсюда этого, увы, недостаточно. «Молот» только кажется всесильным, а на деле им даже решетку не всякую выломаешь. Следить за ним надо постоянно, чтобы он тебя самого не прикончил. Не вовремя расслабишь пальцы или чуть-чуть ошибешься в расчетах — и ты либо труп, либо безногий инвалид, что в данном случае одно и то же… Эх, зря ты нам у наемников пару стволов не прихватил — от них сейчас было бы куда больше толку.
— Кстати! — оживился Скарабей. — А где сумка, с которой я сюда пришел?
— Ты меня спрашиваешь? — удивился Куприянов. — Откуда мне знать? Хотя смотря что ты сюда нес. Если украденный из лазарета спирт, то, боюсь, нет больше ни его, ни твоей сумки, раз они к Факельщикам угодили.
— То, что лежало в моей сумке, им даром не нужно, — ответил Харви. — А вот ты мне за такой подарок по гроб жизни был бы благодарен.
— Да неужели? — вновь удивился Обрубок. — И за что же? Ты случайно наткнулся на подписанный и завизированный приказ о моей амнистии?
— Ха! — всплеснул руками Багнер. — И на что бы сгодилась тебе сейчас та бумажка, кроме как задницу ею подтереть? Нет, брат, я принес тебе нечто гораздо более ценное… Ну, если, конечно, в той хреновине батарейки не сели.
— Тут есть грязный мешок с каким-то барахлом, — сообщил Эйтор, сунув нос в чулан. — Это твоя сумка?
— Она самая, — закивал Скарабей, тоже заглянув в нишу и узнав, о чем толкует чилиец. — Давай ее сюда, парень! Ума не приложу, где Цугундер ее так замызгать успел. Пол он ею, что ли, мыл?
В багнеровском багаже побрякивало что-то металлическое, но не слишком тяжелое. Взяв у Рамоса мешок, который был уже развязан и проверен Факельщиками, Харви перевернул его и, подмигнув компаньонам, вытряхнул его содержимое на пол…
Кальтеру стоило немалых усилий сдержать эмоции, которые нахлынули на него при виде упавшей к его ногам вещи. Протез! Тот самый, с которым его зашвырнуло на «Рифт-75» и который он не видел целый год. Металлический протез левого предплечья со множеством полезных примочек — настоящий «швейцарский нож», только на три порядка круче. Эта многофункциональная модель была разработана специально для спортсменов-скалолазов, кому не повезло лишиться руки, но кто упорно не желал забрасывать после этого любимый вид спорта. Прямо как сам Куприянов. Разве что горные вершины он покорял крайне редко — куда чаще он пользовался своей железной рукой далеко не в спортивных целях.
— Где ты его нашел? — полюбопытствовал он у Скарабея, который с самодовольным видом пытался разглядеть на лице Обрубка удивление или радость, но так их и не обнаружил.
— Валялся на складе лазарета, который захватили Синие Одеяла после того, как Штернхейм устроил бардак, — ответил Харви. — Но их, естественно, протезы не интересовали. А вот я сразу припомнил, где видел эту «царапалку» в последний раз. И прихватил ее с собой, хотя и сомневался, что она еще фурычит и может быть тебе полезна. Разве только в качестве «пиратского крюка».
Кальтер взял протез и открыл крышечку имеющегося на нем пульта управления. Кто-то не слишком аккуратный оставил на сенсорной панели грязные отпечатки пальцев. Чего сам Куприянов никогда не допускал, следя за протезом столь же тщательно, как за оружием, с которым ему доводилось воевать. Впрочем, тот, кто трогал пульт, делал это из чистого любопытства и не пытался копаться во внутренностях этой кибернетической штуковины. Она была высокотехнологична, но не настолько невероятна, чтобы вызвать ажиотаж у местных врачей. По крайней мере, на первый взгляд. Да и вряд ли они сумели ее активировать и увидеть встроенные в нее прибамбасы. Типа компактной альпинистской лебедки или миниатюрной катапульты, выстреливающей якорь-кошку с тросом.
Чтобы «оживить» протез, его надо было надеть на культю, к которой он был подогнан. Причем подогнан не только по размеру, но и по многим другим показателям, включая совместимость с ДНК своего владельца. Если бы тюремные врачи имели хоть малейшее представление, насколько в действительности сложен этот механизм и из какого времени сюда прибыл, они давно отправили бы его в какой-нибудь научно-исследовательский центр или продали на черном рынке. А Кальтера, соответственно, замучили бы допросами, где он разжился таким оборудованием. Но внешний вид протеза ничем не выдавал его принадлежность другой временно́й эпохе. А маскировочное клеймо «Made in Japan» снимало вопросы по поводу того, где он изготовлен.
