И вот фотография Зан под руку с красивым светловолосым парнем. Фелисия прочитала полную подпись под фотографией:
АЛЕКСАНДРИЯ МАКДОНЕЛЛ И ДУГ ГЕЙНОР — ПАРА, КОТОРАЯ, СКОРЕЕ ВСЕГО, НИКОГДА НЕ РАЗЛУЧИТСЯ.
«Дуг Гейнор? — подумала она. — Я была права. Зан и Ник встречаются не с тех пор, как учились в младшем классе!» Дуг Гейнор. Лицо ей ничего не говорило, но имя казалось знакомым. Ни на одном из занятий она его не встречала. Где же она слышала о нем? Душа Фелисии похолодела. Теперь она вспомнила! Она точно вспомнила, откуда ей известно это имя.
Фелисия захлопнула альбом. И убежала из библиотеки, не отметившись в журнале. Она остановилась лишь, когда дошла до второго этажа. В коридоре стояла маленькая деревянная скамейка. Фелисия подошла к ней, сердце сильно билось в груди. Она взглянула на медную табличку, висевшую над ней. На ней было выгравировано: «В память о Дугласе Гейноре». Ее сердце забилось еще сильнее. Казалось, оно выпрыгнет из груди. «Он умер, — прошептала Фелисия. — Прежний дружок Зан умер!»
— Зан говорила, что в пятницу вы здорово провели время, — начал Ник. Фелисия дошла с ним до школьной стоянки. Через пятнадцать минут обоим надо было явиться в «Корзину Бургеров». Смена Зан начнется только через пару часов.
— Да, — пробормотала Фелисия, забираясь в машину Ника. Когда Ник сел и включил зажигание, она оглянулась через плечо. Она еще раз обернулась, когда машина выехала на дорогу.
Фелисия все надеялась обнаружить того, кто следит за ней. Тогда она по крайней мере будет знать, кого остерегаться. Ник посмотрел в зеркало заднего обзора.
— Кого ты высматриваешь? — поинтересовался он.
— Я все боюсь, что кто-то следит за мной, — призналась она.
Ник резко повернул к ней голову.
— Зачем? — спросил он.
«Долго объясняться или ответить коротко?» — колебалась Фелисия и решила пока не вдаваться в подробности.
— Ну, со времени побега я стала чем-то вроде хитроумного мошенника. «Звучит плоховато», — подумала Фелисия, надеясь, что Ник поймет ее.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну… помнишь тот дом на улице Страха? Я говорила тебе, что живу в нем.
— Да?
— Я вроде как бы украла его.
— До меня не доходит. Как можно украсть дом? — Ник хмуро посмотрел на нее.
— Этот дом принадлежит одному человеку по имени доктор Джонс. Он преподает в колледже. Прибыв в этот город, я услышала, как один парень говорил, что должен присматривать за домом и заботиться о кошке доктора Джонса, пока тот в отпуске.
— Теперь догадываюсь, — прервал ее Ник. — Ты уговорила того парня уступить тебе эту работу.
Похоже, это нисколько не смутило Ника. Хорошо.
— Я могу очаровать кого угодно, — сообщила ему Фелисия и улыбнулась. — Я сказала ему, что мой отец знаком с доктором Джонсом.
Ник фыркнул.
— Понятно, что было дальше, — сказал он. — Теперь ты заботишься не только о кошке, но и о холодильнике, телевизоре и диване.
— Ты угадал.
— Ну и что тут такого? — Ник пожал плечами. — Ты поступила по своему усмотрению. Никто не обидится. Не знаю, что произойдет, когда вернется доктор Джонс, а до этого можно и пожить в свое удовольствие.
— Спасибо. Но это не главная причина, из-за которой я боюсь, что за мной следят, — призналась Фелисия.
— Ну, — наконец Ник подал голос, — в чем же дело?
— Похоже, кто-то из моего родного города преследует меня здесь.
— В самом деле?
— Или так, или кому-то в Шейдисайде известно мое прошлое. Либо одно, либо другое, и я как сумасшедшая пытаюсь выяснить это.
— Откуда ты это можешь знать? — спросил Ник. Он свернул на стоянку «Корзины Бургеров» и поставил машину. — Что-нибудь случилось?
Фелисия кивнула. «Сейчас или никогда, — решилась она. — Была не была». Она рассказала Нику все об обгоревшем листке в своем шкафчике и словах, написанных в тот же вечер красной краской на стене в кабинете доктора Джонса.
— Если думаешь, что я разболтал все, что ты мне говорила, то сильно ошибаешься, — решительно сказал он.
— Ник, я же не говорила, что ты разболтал, — отозвалась Фелисия. — Но кто-то знает об этом, и мне страшно.
Ник обнял ее рукой и потянул к себе. Фелисия придвинулась к нему, обняла и прижалась лицом к его рубашке. Он крепко держал ее. Фланелевая рубашка под ее щекой казалась такой теплой. «Я не могла бы так сидеть вечно», — подумала Фелисия. Уже давно ее никто так не держал. Давно никто о ней не заботился.
