– Какой кипяток? – встрял Вася.
– Я, сынок, в самолетах никогда не летала, я обычно поездом, – ответила старушка. – Так что я не знаю, какой тут у них порядок, потому и спрашиваю. Заварка у меня есть, сахарок тоже.
– Я схожу выяснить насчет обеда, – подал голос еще один мужчина. – От баб никогда ничего не дождешься.
Этому типу я дала бы на вид лет пятьдесят. Одет он был в простые серые брюки и такой же неприметный серый свитер грубой вязки. Лицо ничем не примечательное, если не считать глубоких горизонтальных морщин на лбу. «Ему бы частным детективом работать», – подумала я. Не исключено, что он им и является. Я вообще до того, как оказаться в самолете, не знала ни возраста, ни пола участников, ни сферы их деятельности, ни социального положения.
– От этих двоих вообще нужно держаться подальше, – тем временем сообщал новым друзьям Вася. – Я их знаю.
Нам с Клавдией Степановной была дана наименее лестная характеристика из всех возможных, поэтому я ее опускаю. Она не соответствует действительности.
– Они тебе что, не дали? – прозвучал женский голос, и к нам поближе перебралась женщина лет тридцати, немного потасканного вида.
Я сказала бы, что это отошедшая от дел путана, закончившая карьеру в связи с возрастными ограничениями по профессии. Нужно или вовремя уйти, или скатиться до вокзальной шлюхи. Скатываться ей явно не хотелось, и она каким-то образом оказалась в игре. Возможно, ее спонсор – один из бывших клиентов?
– Алена, – представилась она нам с Клавдией Степановной.
Улыбка поразительно преобразила ее лицо. Она стала милой и какой-то домашней.
– Крекеров хотите? – спросила Алена у нас двоих.
– А нам? – подал голос владелец коньяка, представившийся Романом.
– Обойдетесь, – Алена отвернулась от мужчин, потом резко повернулась и стала рассматривать Романа, затем бросила взгляд на Васю.
– Что, понравился? – тут же спросил он. – За мной вообще бабы толпой бегают.
– Я – лесбиянка, – спокойно сказала Алена. – И меня мужчины не интересуют. Ну если только как особи, проживающие в нашем обществе и требующие изучения. Я собираюсь докторскую диссертацию по психологии писать, и возможно, ваши психотипы мне пригодятся. На острове у меня как раз будет время для их изучения.
Роман, отхлебнувший коньяк из горла, подавился. Вася тут же стал хлопать нового друга по спине.
– А замужем ты была? – не могла не задать свой любимый вопрос Клавдия Степановна.
Алена кивнула. Значит, мое первое впечатление оказалось ошибочным. Она не отошедшая от дел путана, а разбитная разведенка. Она сделала вывод, что все мужики – козлы, попробовала с женщинами, ей понравилось (кто еще может понять, что нужно женщине, лучше другой женщины?). С головой у нее явно все в порядке. На окружающее она смотрит со здоровым цинизмом.
Рядом с Аленой возникла еще одна женщина, маленькая и худенькая. Алена же была довольно крупной, широкобедрой женщиной. Новая участница отличалась чрезмерной худобой и слегка прихрамывала. Ей я тоже дала бы около тридцати лет.
– Софья Стрелецкая, балерина, – представилась она и посмотрела на Романа. – А вы Разночинный, да?
– Ну хоть кто-то узнал! – воскликнул владелец коньяка. – Я еще понимаю, что англичанка может меня не знать, но остальные-то! Что, телевизор не смотрите? Радио не слушаете?
– Ты патриотические песни про Россию поешь, да? – присмотрелась к Роману бабка. – Вот если б запел, я бы тебя сразу узнала, да и выглядишь ты по телевизору по-другому. И не спорь!
– Да, по улице я в красной рубахе не хожу, – согласился Роман Разночинный. – И в «казаках» тоже. Но страна должна знать своих героев в лицо!
Вернулся мужик, который ходил узнавать насчет обеда, и сообщил, что еду приготовят примерно через полчаса, и подавать ее будет какой-то парень. Стюардессы на этом рейсе на самом деле не предусмотрены.
– А почему парень на мои вызовы не реагировал? – возмутился певец. – Ну пусть бы он стаканы принес. Стаканы важнее, чем обед.
Мужик, ходивший узнавать насчет обеда, извлек из-за пазухи три пластиковых стаканчика и протянул Роману. Он представился Семеном Семеновичем, о роде деятельности умолчал.
