— И в чем я могу тебе помочь, зазнайка?
— Твой Мишутка-Зазнайка сейчас просто побитый мишутка, и требует, чтобы его пожалели и успокоили.
— Ой, — озабоченно защебетала девушка. — И кто же тебя обидел?
— Я тут был у ваших коллег, рядом, — Шильке головой указал на соответствующую стенку. — У тех чернявеньких, у которых краска с потолка отпадает, поскольку они же оцарапали ее носами.
Рита усмехнулась.
— И кто же тебя так досадил? Неужто, тот твой коллекционер земных ценностей?
Шильке положил перед Ритой толстую папку с надписью «Совершенно секретно» и печатями гестапо.
— Я получил весьма странное дело. И это от них.
Та удивленно подняла брови.
— Хм?
— Именно так, как думаешь. Вроде бы как и ничего, речь идет об обычных кражах произведений искусства, но кто-то считает, будто бы это дело политическое, прямо скажем — военное, и замазывает в это болото еще и Абвер.
Девушка, соглашаясь, кивнула. Никто не мог бы судить, что это нормальная процедура. Какая связь между контрразведкой и произведениями искусства? Даже разворовываемыми в массовом масштабе. Рита тоже почувствовала тонкую вонь внутренних розыгрышей. Кто-то отдал приказ, кто-то чего-то хотел. Вопрос: чего?
Шильке начал врать:
— В бумагах появляется фамилия Холмс. И я даже и не знаю… Может быть вам тут известно, кто имеется в виду? Какой-то преступник?
Рита пожала плечами. Почему бы и нет? Фамилия была ей хорошо известна по чтению в детстве и явно ее возбуждала. Она запустила суперсовременное американское устройство для пробоя карт. Янки, а конкретно фирма IBM, продали его Германии перед самой войной именно в Бреслау. Устройство было предназначено для учета осужденных на смерть евреев. Но оно же прекрасно годилось для целей архивистов. H-O-L-M-E-S: набрала Рита на клавиатуре. Что-то зашумело и защелкало. Через несколько секунд у нее в руках уже была перфокарта. Девушка подошла к другому устройству и сунула карту в считывающее устройство. Теперь треск был более громким. Но уже через мгновение в руке у нее была фишка с распечатанным текстом. Рита ненадолго скрылась среди полок, нафаршированных толстенными папками с документами. Не прошло и минуты, как она вернулась с папкой в руке.
— Холмс. — Рита умело развязала тесемки, положила папку на стол и начала перелистывать бумаги. — Холмс… Готовься у ужасному удивлению, зазнайка.
— Превращаюсь в слух.
— Этот твой похититель произведений искусства вовсе не является вором. Это агент польской разведки, парашютист, сброшенный русскими за линию фронта где-то с год назад. Крипо вынюхало очень мало после какого-то покушения на Центральном Вокзале. Но довольно быстро оказалось, что то было не террористическое покушение, речь шла о ликвидации кого-то по-настоящему важного.
— Кого?
Рита усмехнулась, неприлично, по-лисьи искривив губы.
— В документах кто-то замазал фамилию черными чернилами. Может, в знак траура, — с издевкой предположила она. — Этот черный цвет как будто бы немного соответствует серьезности похорон.
И очень тихо, самими губами, она произнесла: «Пауль Лиске». И прибавила, все так же беззвучно: «Это была казнь».
Шильке тут же все понял. Пауль Лиске, начальник отдела «Иностранные Армии — Восток», а точнее, отдела, который занимался разведкой этих армий. И действительно казнь, похоже, он узнал нечто такое, что должно было оставаться тайной. А то, что в результате взрыва бомбы погибло полтора десятка невинных немцев? А почему это должно было волновать польскую разведку? Несколькими немцами меньше — и замечательно. Шильке помнил это дело, пережевываемое на совещаниях в качестве примера плохой координации работы различных служб.
— Что-нибудь еще мы о нем знаем?
— Не знаем, — тут же отрезала Рита. — Дело тут же забрала у нас одна малоприятная организация.
— Гестапо?
— Нет. Твой родненький Абвер. — Девушка симпатично улыбнулась. — А вот про то, что у вас потом черненькие забрали, можешь спрашивать только у политиков высшего ранга.
Ну и влипли. Ну и болото. Тем не менее, информация была конкретной. Кое-что о Холмсе должно было иметься в архиве его собственной организации.
