Победы, которых не было - страница 38
В России о гибели «Стерегущего» первой — со ссылкой на иностранную прессу — рассказала умеренно-консервативная газета «Новое время» в номере от 12 марта 1904 года. Естественно, без анализа истинных причин трагедии. Заканчивался материал душещипательной фантазией, живописующей, как во время буксировки пленного русского миноносца японцами два матроса якобы заперлись в трюме и, не обращая внимания на уговоры сдаться, открыли кингстоны, затопив корабль ценою собственной жизни:
«…не сдались врагу, но вырвали у него добычу… наполнили родной миноносец водой и погребли себя вместе с ним в морских пучинах…»
Все это происходило, напомню, всего полтора месяца спустя после начала далекой колониальной войны. Патриотический подъем, охвативший российскую общественность по этому случаю, еще не успел опасть. Публикация «Нового времени» вызвала большой резонанс. Ее мгновенно заметили и подхватили другие издания. Причем, большинство авторов также не особенно сдерживали свое воображение. Февральская трагедия у Порт-Артура стала приобретать все более размытые сказочно-былинные очертания. Столь популярный сюжет, разумеется, не обошли вниманием и представители других изящных профессий: поэты сочиняли стихи, художники писали картины, скульпторы ваяли модели композиций.
Закономерным итогом этого творческого бума, на время прерванного революционными событиями 1905–1907 годов, явилось решение об установке памятника «двум неизвестным морякам-героям», проект которого был подготовлен скульптором К. В. Изенбергом. В августе 1908 года его работа была высочайше одобрена, и 22 июня 1909 года с автором заключили контракт на изготовление монумента[103].
Однако вскоре в Морском генеральном штабе спохватились, что историческая подоплека того события, которое собирались увековечивать, не имеет ни одного документа, подтверждающего «подвиг двух неизвестных». Первое сообщение с подробностями о бое «Стерегущего», оказалось, было составлено иностранными журналистами (гражданами нейтральных стран) со слов оставшихся в живых и находившихся в то время в плену членов экипажа миноносца, имена которых были известны. При этом моряки утверждали, что открыли кингстоны в машинном отделении еще до прибытия японцев на корабль[104].
Морской генеральный штаб, внимательно исследовав все документы, в том числе и донесения бывшего противника, предоставленные морским министерством в Токио после соответствующего запроса, никаких упоминаний о «двух неизвестных» не обнаружил[105]. Вновь взятые показания у вернувшихся из плена матросов «Стерегущего» только запутывали ситуацию. Лишь один из них честно написал:
«Как утонул миноносец, не знаю, не ведаю»[106].
Другие же на этот раз описывали все несколько по-иному.
Согласно новой версии, кингстоны были открыты оставшимися в живых русскими матросами в машинном отделении уже во время буксировки. После чего они якобы успели еще уничтожить сигнальные книги. Заканчивались рассказы различными вариантами спасения — на шлюпке или просто прыжком за борт, с дальнейшей потерей памяти[107]. Всерьез принимать эти наивные и противоречивые россказни, конечно же, было нельзя.
«Два неизвестных матроса» тоже не внушали особого доверия. Не удалось точно выяснить даже, кто первым о них упомянул, не говоря уж о каких-либо свидетелях или документах. Сомнения специалистов нашли отражение в бумагах исторической части Морского генерального штаба, где можно прочитать:
«...палубные горловины, которые задраили за собой два неизвестных матроса, могли быть открыты и с верхней палубы, и сомнительно, чтобы японцы, прибывшие на миноносец и пробывшие на нем около сорока минут во время его буксировки, успевшие выбросить с него горючие материалы, не открыли бы при этом с палубы этих горловин и не обнаружили бы двух людей, если таковые были бы в затопленном до половины машинном отделении»[108].
Истина, впрочем, была окончательно установлена очень простым способом. После подробного ознакомления с чертежами «Стерегущего» выяснилось, что на миноносцах этого типа кингстонов затопления в машинном отделении просто не было
