Об истинном ходе событий той, отдаленной от нас тремя тысячелетиями, ночи можно только догадываться. «Боги карают меня этой ужасной войной»,— скорбно провозгласил Приам[10].
Однако мы постараемся отвлечься от активного участия в Троянской войне богов, чтобы рассмотреть ее стратегические, тактические и экономические аспекты. В конце девятнадцатого века немецкий археолог-любитель Генрих Шлиман обнаружил на холме Гиссарлык[11] развалины укрепленного города, основанного воинственным племенем фригийцев; вполне возможно, что это и есть Приамова Троя. Исходя из ее географического положения, мы можем заключить, что истинной причиной войны было столкновение морских интересов греков и троянцев. На карте стоял контроль над Геллеспонтом (современный пролив Дарданеллы) и Эгейским морем, фактически — над коммерческим судоходством в Средиземноморье.
Что касается продолжительности Троянской войны, непрерывная осада, длящаяся десять лет, попросту невозможна: чем бы, спрашивается, питались две отважные армии, лишенные возможности засевать поля и собирать урожай? Скорее всего, война состояла из серий отдельных набегов, возможно, сопровождаемых морскими сражениями.
Не нужно забывать и о таком важном моменте, как предупреждение мудреца Лаокоона. Справедливо рассудив, что Троя находится под властью сумасбродного деспота, он выступил против его тиранического правления — тенденция, поднятая на новые высоты Сократом и его учениками, величайшим из греческих философов.
Десять лет безрезультатных военных действий, а затем, словно по мановению волшебной палочки, все разрешается за одну ночь. Не стоит относить троянского коня к числу поэтических вымыслов[12], осада укреплений издавна сопровождалась применением военных хитростей, а тут мы видим простой и надежный способ усыпить бдительность защитников крепости и проломить брешь в ее стенах. Таким образом, история о Троянском коне дает нам поучительный пример победы, посредством тактической уловки.
История движется странными кругами. Греки многому научились у троянцев, троянские беженцы основали Рим, римляне покорили Грецию — и восприняли ее культуру.
Решающим фактором троянской войны была тактическая уловка.
4 июля 1187 г., Хаттин
Утрата Истинного Креста
«Я не выпущу из рук оружия, пока по земле ходит хоть один неверный».
Султан Саладин, по записи Бехеддина ибн Шехаба, 1187 г.[13]
Перед армией франков расстилалась равнина Баруф. Дневной поход в эту жаркую безводную пустыню грозил закованным в стальные латы и кольчуги рыцарям почти верной смертью. И все же король Иерусалимский Гвидо Лузиньян[14] приказал им выступать. К королю подошел высокий рыцарь. Его кольчугу прикрывала белая мантия с алым вышитым изображением Креста Святого Похода, с широкого кожаного пояса свисал длинный прямой меч, голову барона защищал островерхий шлем с наносьем, обычный для крестоносцев того времени. Героическая фигура Раймонда III, графа Триполитанского, занимает в истории средних веков видное место.
— Мой господин, почему ты посылаешь наше войско в эти безжизненные земли?— спросил граф.
— Чтобы выручить из затруднительного положения твою даму.
Расположенная на берегу Тивериадского озера крепость Тиверия, оплот графа Раймонда, была осаждена сарацинами. Говоря о «даме», король имел в виду Эшиву, графиню Триполитанскую, чье послание, дошедшее до Раймонда из-за стен осажденной крепости, взывало о помощи.
Раймонд знал, что султан Саладин, предводитель мусульман, строго придерживается сарацинского кодекса чести, а потому и пальцем не тронет высокорожденную даму. И тот же самый Саладин был хитер, как живущая в пустыне лисица[15]. Подбить армию франков на поспешную, плохо обдуманную спасательную экспедицию, заманить неверных на дорогу, ведущую к полной катастрофе,— о большем он не мог и мечтать. Именно поэтому гонец графини Эшивы не встретил на пути никаких помех.
— Сир,— сказал Раймонд,— если ты так страстно желаешь сразиться с Саладином, пускай это произойдет у стен Акры. Если дело примет дурной оборот, обитатели крепости придут нам на помощь. А если Господь будет на нашей стороне, мы сумеем сдержать натиск сарацинов.
