Готрек тоже посмотрел на него. Феликс почти что ощутил ненависть к нему в этот момент. Он молча ждал, когда гном начнет похваляться своей бесцельной, пустой победой.
— Что здесь произошло? — спросил Победитель троллей.
Феликс с удивлением воззрился на него.
Как только они покинули горы, все вокруг зазеленело. Теплое золотое солнце бросало мягкие полуденные лучи на высокую сочную траву, покрывающую равнины. То здесь, то там попадались поляны, поросшие цветущим вереском. Красные цветы распустились в зеленой траве. Над равниной, примерно в паре миль от них, виднелся огромный серый замок, расположившийся на отвесной вершине. Ниже Феликс мог разглядеть городские стены. Дым медленно поднимался в небо из многочисленных печных труб.
Он немного успокоился. По его подсчетам, они с Готреком должны были прибыть в город до заката. У него даже потекли слюнки от одной мысли о жареной говядине и свежеиспеченном хлебе. Его уже тошнило от скудной походной еды, которую они приобрели в землях Порубежных Княжеств: жесткие пирожки и полоски высушенного мяса. Сегодня, впервые за несколько недель, он сможет лечь в настоящую постель под настоящей крышей и оказаться среди своих соплеменников. Он даже сможет отведать немного эля, прежде чем отправится спать. Напряжение стало спадать, он почувствовал, как расслабились его плечи, и всем телом ощутил то напряжение, в котором провел всю дорогу: постоянно настороже, вечно готовый вовремя заметить опасность, которую таили в себе мрачные горы.
Он оглянулся на Готрека. Гном был бледен и часто останавливался, озираясь. При этом на лице у него было выражение искреннего удивления, как будто он не понимал, почему они оказались здесь и что они делают. Удар в голову, очевидно, не прошел для Готрека бесследно. Феликс никак не мог понять, что случилось — ведь раньше гном получал куда более тяжелые ранения.
— Ты себя хорошо чувствуешь? — спросил Феликс, почти надеясь, что гном огрызнется в ответ.
— Да. Да, хорошо, — откликнулся Готрек, но его голос, такой тихий и глухой, был похож на голос старика.
После прохладного чистого горного воздуха и насыщенного ароматами запаха долин, городок Фридрихсбург оказался в какой-то мере испытанием для обоняния. С дальнего расстояния его высокие узкие домики с крышами, покрытыми красной черепицей, и побеленными стенами казались чистыми и аккуратными. Но даже тускнеющий свет заходящего солнца не мог скрыть трещины в кирпичах и дыры в кровлях.
Узкие, запутанные улочки были завалены высокими кучами мусора. Голодные собаки бегали от одной кучи гниющих овощей к другой, свободно гадя прямо на улицах. От мостовых исходил тяжелый запах мочи, они были покрыты слизью и разлитым кухонным жиром. Феликс прикрыл рот ладонью и зажал нос. Он заметил красное пятно от свежего укуса блохи прямо на костяшке своего пальца. «Наконец-то цивилизация», — с насмешкой подумал он.
Торгаши зажгли фонари над рыночной площадью. Распутницы стояли в отблесках красного света у дверей многих домов. На сегодня дела были закончены, деловое настроение исчезло, люди пришли сюда поесть и развлечься. Сказители собрали зевак вокруг своих угольных жаровен, соперничая с фокусниками, заставлявшими крохотных дракончиков появляться в клубах дыма. Бродячий проповедник стоял на скамеечке под сенью памятника основателю города, герою Фридриху, и уговаривал толпу вернуться к добродетелям прежних времен.
Люди сновали повсюду, мелькая перед глазами Феликса. Лоточники, засучив рукава, предлагали купить талисманы на счастье или попробовать маленькие пряники с корицей. Дети забрасывали надутые бычьи пузыри в глубину узких проулков, не обращая внимания на приказы матерей сейчас же выйти из темноты. Над их головами висело мокрое белье на веревках, протянутых от окна к окну. Повозки, освободившись от тяжелого груза, направлялись к конюшням, глухо гремя по мостовой и выдирая из нее расшатанные камни.
Феликс остановился возле пожилой женщины, продававшей еду, и купил кусок тощей курицы, которую она вертела над угольной жаровней. Теплый куриный сок наполнил его рот, как только он откусил первый кусок. Он остановился на секунду, пытаясь прийти в себя в этом буйстве красок, запахов и шума.
