– Мистер Уинг, – говорит капитан в ответ на мое молчание; он словно прибегает к самому вескому аргументу, – блистательный Президент лично просит вас. И принцепс-элект.
Мои ботинки со скрипом замирают посреди проулка. Я не дышу.
Не слишком-то раскатывай губу, остерегаю я себя, ведь принцепс-электов трое, он может иметь в виду любого из них. Проходит несколько секунд, прежде чем я наконец спрашиваю:
– Который из принцепс-электов?
– Тот, который для вас важен.
К щекам приливает кровь, когда я слышу особую интонацию его голоса.
– Джун?
– Да, миз Джун Айпэрис, – произносит капитан с облегчением, поняв, что его слова заинтересовали меня. – На сей раз она просила передать приглашение в качестве ее личной просьбы. Она будет очень рада видеть вас на банкете в Капитолийской башне.
Голова раскалывается, я с трудом выравниваю дыхание. Все мысли о девчонке из клуба мигом исчезают. За восемь месяцев Джун ни разу не обращалась ко мне. Она впервые просит меня появиться на публичном мероприятии.
– А по какому поводу? – спрашиваю я. – Обычный День независимости? Откуда вдруг такая важность?
Капитан отвечает не сразу:
– Вопрос национальной безопасности.
Мое волнение спадает, – может, он просто блефует.
– И что вы имеете в виду? Слушайте, капитан, у меня есть кое-какие дела. Попытайтесь убедить меня завтра утром.
Капитан бранится себе под нос.
– Хорошо, мистер Уинг. Как вам угодно.
Он бормочет что-то неразборчивое и отключается. Я раздраженно хмурюсь: восторг сменяется устойчивым разочарованием. Наверное, мне пора домой. Так или иначе, пришло время возвращаться – посмотреть, как там дела у Идена. Ну и шуточки. Велика вероятность, что он просто лжет касательно просьбы Джун, ведь если бы она действительно так хотела, чтобы я вернулся в столицу…
– Дэй?
В наушнике раздается другой голос. Я замираю.
Действие галлюциногенов из сигареты уже должно было закончиться. Неужели ее голос тоже игра воображения? Я не слышал его почти год, но узна́ю из миллиона других; одного этого звука достаточно, чтобы перед моим мысленным взором возник образ Джун, словно она случайно забрела в этот проулок. Пожалуйста, только не она. Пожалуйста, только бы она.
Неужели ее голос всегда так на меня действовал?
Понятия не имею, сколько я простоял недвижимо, но, наверное, прошло какое-то время, потому что она повторяет:
– Дэй, это я – Джун. Ты меня слышишь?
Дрожь проходит по моему телу.
Все взаправду. И правда она.
Тон ее чуть изменился. Неуверенный, официальный. Она словно говорит с посторонним человеком. Мне наконец удается взять себя в руки, я снова включаю микрофон:
– Я тебя слушаю.
И мой голос звучит иначе – тоже неуверенно, тоже официально. Надеюсь, она не слышит в нем легкой дрожи.
После небольшой паузы Джун говорит:
– Привет. – Потом долгое молчание, после которого: – Как ты?
Внезапно я ощущаю, как во мне копится поток слов, грозя прорвать плотину рта. Я хочу сказать ей все: после нашего прощания я каждый день думал о тебе, прости, что не разговаривал с тобой, жаль, что ты не выходила со мной на связь. Я тоскую по тебе. Тоскую по тебе.
Но ничего такого я не делаю. Мне удается только выдавить:
– Отлично. А что?
После некоторой паузы она произносит:
– Вот как? Рада за тебя. Извини за поздний звонок – ты наверняка пытаешься уснуть. Но сенат и Президент просили меня лично передать их просьбу. Я бы не стала тебя беспокоить, если бы не считала, что это крайне важно. Денвер дает бал по случаю Дня независимости, во время торжества состоится экстренное заседание. Нам необходимо твое присутствие.
– Зачем?
Я, кажется, разучился отвечать неодносложно. Почему-то, слыша на линии голос Джун, ничего поумнее не могу придумать.
Она выдыхает, и сквозь помехи пробивается ее голос:
– Ты знаешь о подготовке мирного договора между Колониями и Республикой?
– Да, конечно.
Все в Республике знают о договоре: главное желание нашего драгоценного маленького Андена – покончить с войной, которая длится уже сто лет. И пока все вроде бы идет в верном направлении: последние четыре месяца на фронте не ведется боевых действий. Никто и не предполагал, что наступят такие времена. А опустевшие стадионы для Испытаний по всей стране – разве можно было такое вообразить?
